Занятия в шестой роте подходят к концу. Младшие офицеры начинают соревноваться - кто лучше срубит саблей глиняное чучело. Подходит очередь молоденького подпоручика Григория Ромашова.

Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силён для своего сложения, но от большой застенчивости неловок.

Фехтовать Ромашов не умел даже в училище, и сейчас у него ничего не выходит.

Все вечера до полуночи подпоручик Ромашов проводит у Николаевых. Днём он обещает себе не ходить, не надоедать людям, но вечером следующего дня возвращается в этот уютный дом.

Дома Ромашов застаёт письмо от Раисы Александровны Петерсон, с которой они грязно, скучно и уже довольно давно обманывают её мужа. Приторный запах духов Раисы и пошло-игривый тон письма вызывают у Ромашова нестерпимое отвращение.

Через полчаса, стесняясь и досадуя на себя, Ромашов стучится к Николаевым. Владимир Ефимыч Николаев занят. Вот уже два года подряд он проваливает экзамены в академию. Поступать можно только три раза, и его жена Александра Петровна, Шурочка, делает всё, чтобы последний шанс не был упущен. Помогая мужу готовиться, Шурочка уже усвоила всю программу, не даётся ей только баллистика, Володя же продвигается очень медленно. Шурочка хочет, чтобы муж сдал экзамены и увёз её из этой глуши.

Неужели я уж так неинтересна как человек и некрасива как женщина, чтобы мне всю жизнь киснуть в этой трущобе, в этом гадком местечке, которого нет ни на одной географической карте!

С Ромочкой (так она зовёт Ромашова) Шурочка обсуждает газетную статью о недавно разрешённых в армии поединках. Она считает их необходимыми, иначе не выведутся в офицерской среде шулера или пьяницы вроде Назанского. Ромашов не хочет зачислять в эту компанию Назанского, считающего, что способность любить даётся, как и талант, не каждому. Когда-то Шурочка отвергла этого человека, и муж её ненавидит поручика. На этот раз Ромашов сидит у Николаевых, пока не приходит пора спать.

Дома его ждёт ещё одна записка от Петерсон, в которой она угрожает Ромашову жестокой местью за его пренебрежение ею. Женщина знает, где Ромашов бывает каждый день и кем он увлечён.

На ближайшем полковом балу Ромашов говорит любовнице, что всё кончено. Петерсониха клянётся отомстить. Вскоре Николаев начинает получать анонимки с намёками на особые отношения подпоручика с его женой. Ромашов не уверен, что анонимки пишет Раиса. Недоброжелателей у Григория хватает - он не позволяет драться офицерам, запрещает бить солдат.

Недовольно Ромашовым и начальство. С деньгами у подпоручика становится всё хуже, буфетчик уже не отпускает в долг даже сигарет. На душе у Ромашова скверно из-за ощущения скуки, бессмысленности службы и одиночества.

В конце апреля Ромашов получает от Александры Петровны записку с напоминанием об их общих именинах. Заняв денег у подполковника Рафальского, Ромашов покупает духи и отправляется к Николаевым. На шумном пикнике Ромашов сидит рядом с Шурочкой и испытывает странное состояние, похожее на сон. Его рука иногда касается Шурочкиной руки, но друг на друга они не смотрят.

Он видел, что в ней струится, трепещет и просится наружу какое-то большое, новое, лихорадочное чувство.

После застолья Ромашов бредёт в рощу. Шурочка идёт следом и говорит, что сегодня в него влюблена, а накануне видела его во сне. Ромашов начинает говорить о любви. Она признаётся, что её волнует его близость, у них общие мысли, желания, но она должна отказаться от него. Шурочка не хочет, чтобы их хватились, и идёт обратно. По дороге она просит Ромашова не бывать больше у них: мужа осаждают анонимками.

В середине мая корпусный командир объезжает выстроенные на плацу роты, смотрит их выучку и остаётся недоволен. Только пятая рота, где солдат не мучают шагистикой и не крадут из общего котла, заслуживает похвалу.

Во время церемониального марша Ромашов чувствует себя предметом общего восхищения. Замечтавшись, он сбивает строй.

Вся его полурота вместо двух прямых стройных линий представляла из себя безобразную, изломанную по всем направлениям, стеснившуюся, как овечье стадо, толпу.

Вместо восторга на его долю выпадает публичный позор. К этому прибавляется объяснение с Николаевым, требующим прекратить поток анонимок и не бывать у них в доме. Ромашов признаётся, что знает автора анонимок и обещает сохранить репутацию Шурочки.

Перебирая в памяти случившееся, Ромашов незаметно подходит к железнодорожному полотну и в темноте видит солдата, над которым в роте постоянно издеваются. Он спрашивает солдата, хотел бы тот убить себя, и тот, захлёбываясь рыданиями, рассказывает, что его бьют, смеются, взводный вымогает деньги, и учение ему не под силу: с детства мается грыжей.

Теперь собственные неприятности кажутся Ромашову пустячными. Он понимает: безликие роты и полки состоят из таких вот солдат, болеющих своим горем и имеющих свою судьбу.

С этой ночи Ромашов меняется - часто уединяется и избегает общества полковых офицеров.

Он точно созрел, сделался старше и серьёзнее за последние дни и сам замечал это по тому грустному и ровному спокойствию, с которым он теперь относился к людям и явлениям.

Вынужденное отдаление от офицерского общества позволяет Ромашову сосредоточиться на своих мыслях. Он всё яснее видит, что существует только три достойных призвания: наука, искусство и свободный физический труд.

В конце мая в роте Осадчего вешается солдат. После этого происшествия начинается беспробудное пьянство. В собрании Ромашов застаёт Николаева. Между ними происходит ссора. Николаев замахивается на Ромашова, а тот выплёскивает ему в лицо остатки пива.

Назначается заседание офицерского суда чести. Николаев просит Ромашова не упоминать о его жене и анонимных письмах. Суд определяет, что ссора не может быть окончена примирением.

Большую часть дня перед поединком Ромашов проводит у Назанского, который убеждает его не стреляться. Жизнь - явление удивительное и неповторимое. Неужели он так привержен военному сословию, неужели верит в высший будто бы смысл армейского порядка так, что готов поставить на карту само своё существование?

Вечером у себя дома Ромашов застаёт Шурочку. Она говорит, что потратила годы, чтобы устроить карьеру мужа. Если Ромочка откажется ради любви к ней от поединка, то всё равно в этом будет что-то сомнительное и Володю наверняка не допустят до экзамена. Они должны стреляться, но ни один из них не должен быть ранен. Муж знает и согласен. Она обнимает его за шею и прижимается горячими губами к его рту.

И вот оба они, и вся комната, и весь мир сразу наполнились каким-то нестерпимо блаженным, знойным бредом.

Некоторое время спустя Шурочка уходит навсегда.

Подробности дуэли между поручиком Николаевым и подпоручиком Ромашовым описываются в рапорте полковнику. Когда по команде противники пошли друг другу навстречу, поручик Николаев произведённым выстрелом ранил подпоручика в правую верхнюю часть живота, и тот через семь минут скончался от внутреннего кровоизлияния. К рапорту прилагаются показания младшего врача.

Александр Иванович Куприн

«Поединок»

Вернувшись с плаца, подпоручик Ромашов подумал: «Сегодня не пойду: нельзя каждый день надоедать людям». Ежедневно он проси­живал у Николаевых до полуночи, но вечером следующего дня вновь шёл в этот уютный дом.

«Тебе от барыни письма пришла», — доложил Гайнан, черемис, искренне привязанный к Ромашову. Письмо было от Раисы Алек­сандровны Петерсон, с которой они грязно и скучно (и уже довольно давно) обманывали её мужа. Приторный запах её духов и пошло-иг­ривый тон письма вызвал нестерпимое отвращение. Через полчаса, стесняясь и досадуя на себя, он постучал к Николаевым. Владимир Ефимыч был занят. Вот уже два года подряд он проваливал экзамены в академию, и Александра Петровна, Шурочка, делала все, чтобы пос­ледний шанс (поступать дозволялось только до трёх раз) не был упу­щен. Помогая мужу готовиться, Шурочка усвоила уже всю программу (не давалась только баллистика), Володя же продвигался очень мед­ленно.

С Ромочкой (так она звала Ромашова) Шурочка принялась обсуж­дать газетную статью о недавно разрешённых в армии поединках. Она видит в них суровую для российских условий необходимость. Иначе не выведутся в офицерской среде шулера вроде Арчаковского или пьяницы вроде Назанского. Ромашов не был согласен зачислять в эту компанию Назанского, говорившего о том, что способность лю­бить даётся, как и талант, не каждому. Когда-то этого человека отвер­гла Шурочка, и муж её ненавидел поручика.

На этот раз Ромашов пробыл подле Шурочки, пока не заговорили, что пора спать.

На ближайшем же полковом балу Ромашов набрался храбрости сказать любовнице, что все кончено. Петерсониха поклялась ото­мстить. И вскоре Николаев стал получать анонимки с намёками на особые отношения подпоручика с его женой. Впрочем, недоброжела­телей хватало и помимо неё. Ромашов не позволял драться унтерам и решительно возражал «дантистам» из числа офицеров, а капитану Сливе пообещал, что подаст на него рапорт, если тот позволит бить солдат.

Недовольно было Ромашовым и начальство. Кроме того, станови­лось все хуже с деньгами, и уже буфетчик не отпускал в долг даже си­гарет. На душе было скверно из-за ощущения скуки, бессмыс­ленности службы и одиночества.

В конце апреля Ромашов получил записку от Александры Петров­ны. Она напоминала об их общем дне именин (царица Александра и её верный рыцарь Георгий). Заняв денег у подполковника Рафальского, Ромашов купил духи и в пять часов был уже у Николаевых. Пик­ник получился шумный. Ромашов сидел рядом с Шурочкой, почти не слушал разглагольствования Осадчего, тосты и плоские шутки офице­ров, испытывая странное состояние, похожее на сон. Его рука иногда касалась Шурочкиной руки, но ни он, ни она не глядели друг на друга. Николаев, похоже, был недоволен. После застолья Ромашов по­брёл в рощу. Сзади послышались шаги. Это шла Шурочка. Они сели на траву. «Я в вас влюблена сегодня», — призналась она. Ромочка привиделся ей во сне, и ей ужасно захотелось видеть его. Он стал це­ловать её платье: «Саша… Я люблю вас…» Она призналась, что её вол­нует его близость, но зачем он такой жалкий. У них общие мысли, желания, но она должна отказаться от него. Шурочка встала: пойдём­те, нас хватятся. По дороге она вдруг попросила его не бывать больше у них: мужа осаждают анонимками.

В середине мая состоялся смотр. Корпусный командир объехал выстроенные на плацу роты, посмотрел, как они маршируют, как вы­полняют ружейные приёмы и перестраиваются для отражения не­ожиданных кавалерийских атак, — и остался недоволен. Только пятая рота капитана Стельковского, где не мучили шагистикой и не крали из общего котла, заслужила похвалу.

Самое ужасное произошло во время церемониального марша. Ещё в начале смотра Ромашова будто подхватила какая-то радостная волна, он словно бы ощутил себя частицей некой грозной силы. И те­перь, идя впереди своей полуроты, он чувствовал себя предметом об­щего восхищения. Крики сзади заставили его обернуться и поблед­неть. Строй смешался — и именно из-за того, что он, подпоручик Ромашов, вознесясь в мечтах к поднебесью, все это время смещался от центра рядов к правому флангу. Вместо восторга на его долю при­шёлся публичный позор. К этому прибавилось объяснение с Николае­вым, потребовавшим сделать все, чтобы прекратить поток анонимок, и ещё — не бывать у них в доме.

Перебирая в памяти случившееся, Ромашов незаметно дошагал до железнодорожного полотна и в темноте разглядел солдата Хлебнико­ва, предмет издевательств и насмешек в роте. «Ты хотел убить себя?» — спросил он Хлебникова, и солдат, захлёбываясь рыданиями, рассказал, что его бьют, смеются, взводный вымогает деньги, а где их взять. И учение ему не под силу: с детства мается грыжей.

Ромашову вдруг своё горе показалось таким пустячным, что он обнял Хлебникова и заговорил о необходимости терпеть. С этой поры он понял: безликие роты и полки состоят из таких вот болеющих своим горем и имеющих свою судьбу Хлебниковых.

Вынужденное отдаление от офицерского общества позволило со­средоточиться на своих мыслях и найти радость в самом процессе рождения мысли. Ромашов все яснее видел, что существует только три достойных призвания: наука, искусство и свободный физический труд.

В конце мая в роте Осадчего повесился солдат. После этого проис­шествия началось беспробудное пьянство. Сначала пили в собрании, потом двинулись к Шлейферше. Здесь-то и вспыхнул скандал. Бек-Агамалов бросился с шашкой на присутствующих («Все вон отсю­да!»), а затем гнев его обратился на одну из барышень, обозвавшую его дураком. Ромашов перехватил кисть его руки: «Бек, ты не уда­ришь женщину, тебе всю жизнь будет стыдно».

Гульба в полку продолжалась. В собрании Ромашов застал Осадчего и Николаева. Последний сделал вид, что не заметил его. Вокруг пели. Когда наконец воцарилась тишина, Осадчий вдруг затянул панихиду по самоубийце, перемежая её грязными ругательствами. Ромашова охватило бешенство: «Не позволю! Молчите!» В ответ почему-то уже Николаев с исковерканным злобой лицом кричал ему: «Сами позори­те полк! Вы и разные Назанские!» «А при чем же здесь Назанский?

Или у вас есть причины быть им недовольным?» Николаев замахнул­ся, но Ромашов успел выплеснуть ему в лицо остатки пива.

Накануне заседания офицерского суда чести Николаев попросил противника не упоминать имени его жены и анонимных писем. Как и следовало ожидать, суд определил, что ссора не может быть оконче­на примирением.

Ромашов провёл большую часть дня перед поединком у Назанского, который убеждал его не стреляться. Жизнь — явление удивитель­ное и неповторимое. Неужели он так привержен военному сословию, неужели верит в высший будто бы смысл армейского порядка так, что готов поставить на карту само своё существование?

Вечером у себя дома Ромашов застал Шурочку. Она стала гово­рить, что потратила годы, чтобы устроить карьеру мужа. Если Ромочка откажется ради любви к ней от поединка, то все равно в этом будет что-то сомнительное и Володю почти наверное не допустят до экзамена. Они непременно должны стреляться, но ни один из них не должен быть ранен. Муж знает и согласен. Прощаясь, она закинула руки ему за шею: «Мы не увидимся больше. Так не будем ничего бо­яться… Один раз… возьмём наше счастье…» — и прильнула горячими губами к его рту.

В официальном рапорте полковому командиру штабс-капитан Диц сообщал подробности дуэли между поручиком Николаевым и подпоручиком Ромашовым. Когда по команде противники пошли друг другу навстречу, поручик Николаев произведённым выстрелом ранил подпоручика в правую верхнюю часть живота, и тот через семь минут скончался от внутреннего кровоизлияния. К рапорту прилага­лись показания младшего врача г. Знойко.

Подпоручик Ромашов решил к Николаевым сегодня не идти. Денщик принес письма «от барыни». С Раисой Петерсон они давно грязно и скучно обманывают её мужа. Пошлый тон письма, приторный запах духов вызывали отвращение. И Ромашов пошел к Николаевым. Владимир готовился к экзаменам в академию, и Шурочка ему помогала. Она уже усвоила всю программу, а муж не справлялся.

Они обсудили новость о разрешении в армии поединков. Шурочка видит необходимость в них, иначе будут шулера и пьяницы.

На полковом балу Ромашов сказал любовнице, что роман окончен. Раиса поклялась отомстить. Николаеву стали приходить анонимки с намёками на Ромашова и Шурочку. Врагов хватало: поручик запрещал драться унтерам и осуждал зуботычины офицеров. Он грозил капитану Сливе рапортом, если тот позволит бить солдат.

Начальство недовольно Ромашовым, все хуже с деньгами. Скверно от одиночества, скуки, бессмысленности службы.

В день общих именин Ромашов, заняв денег, купил духи, и пришел к Николаевым. Пикник был шумный. Ромашов с Шурочкой сидел рядом. Его рука касалась Шурочкиной руки. Потом Ромашов побрёл в рощу. За ним шла Шурочка. Попросила не приходить больше: мужу пишут анонимки. У них желания общие, но она обязана отказаться.

Во время смотра на марше произошло ужасное: идя впереди своей полуроты и испытывая радость, Ромашов сбил строй. На смену восторгу пришёл публичный позор. Прибавилось еще и объяснение с Николаевым: он требовал пресечь поток анонимок, не бывать у них.

Ромашов, задумавшись, дошел до железной дороги, разглядел солдата Хлебникова. Рыдая, тот говорил, как смеются над ним, бьют, как взводный требует денег, как ему с грыжей трудны учения. Своё горе показалось Ромашову пустячным.

Однажды в собрании Ромашов застал Осадчего и Николаева. Осадчий затянул панихиду, перемежая ее ругательствами. Ромашова в бешенстве кричал: молчать! Николаев замахнулся, Ромашов выплеснул пиво ему в лицо.

Офицерский суд чести постановил: поединок необходим.

Вечером пришла Шурочка. Говорила о потраченных на карьеру мужа годах. Если Ромашов откажется от поединка - пятно будет и на чести мужа. Его не примут в академию. Она якобы говорила с мужем – никто не должен быть даже ранен. Она вдруг припала к нему: один раз возьмём наше счастье…

Официальный рапорт о поединке гласил: Николаев ранил Ромашова в живот, через семь минут тот скончался. Прилагались и показания младшего врача.

Сочинения

Автор и его герои в повести А. И. Куприна "Поединок" Идейно-художественное своеобразие повести А. Куприна «Поединок» Испытание любовью (по повести А. И. Куприна «Поединок») КРИТИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ АРМЕЙСКОГО ОБЩЕСТВА В ПОВЕСТИ А. И. КУПРИНА «ПОЕДИНОК» Мир человеческих чувств в прозе начала xx века Нравственные и социальные проблемы в повести А. Куприна «Поединок». Нравственные и социальные проблемы повести Куприна «Поединок» Нравственные искания героев Куприна на примере героев повести «Поединок» Повесть А.И. Куприна «Поединок» как протест против обезличивания и душевной пустоты Поединок в «Поединке» (по одноименной повести А.И.Куприна) Поединок насилия и гуманизма Развенчание романтики военной службы (по повести «Поединок») Россия в произведениях А. И. Куприна (по повести «Поединок») Сила и слабость натуры подпоручика Ромашова (по повести А. И. Куприна «Поединок») Сила любви (по повести А. И. Куприна «Поединок») Смысл названия и проблематика повести А. И. Куприна «Поединок» Смысл названия повести А. И. Куприна «Поединок» Сословная мораль офицерства по повести Куприна «Поединок» Три гордых призвания человека по повести А. И. Куприна «Поединок»

В шестой роте подходят к концу вечерние занятия. Изучается практический устав гарнизонной службы. Молодые солдаты путаются, теряются, страшась расправы, впадают то в одну, то в другую крайность. На плацу беседуют младшие офицеры: поручик Веткин — «лысый, усатый человек лет тридцати трех, весельчак, говорун, певун и пьяница», подпоручик Ромашов, который служит только второй год, и подпрапорщик Лбов — «живой стройный мальчишка», любитель армейских анекдотов. Им непонятно, зачем муштровать солдат перед самым смотром — ведь устанут, не смогут себя показать. Гарцуя на лошади, появляется поручик Бек-Агамалов. Он предлагает товарищам потренироваться в рубке глиняных чучел и единственный оказывается на высоте в этом искусстве. Приезжает в коляске полковник Шульгович. Он проверяет выучку одного из подчиненных Ромашова, татарина Шарафутдинова. Тот теряется, Ромашов заступается за него и попадает под домашний арест «за непонимание воинской дисциплины». Его непосредственному начальнику, капитану Сливе, объявлен выговор.

Ромашов бредет по шоссе, вспоминая сцену на плацу. В нем закипают «мстительные, фантастические, опьяняющие мечты»: вот он готовится и поступает в академию, вот оканчивает ее и становится офицером генерального штаба, вот становится свидетелем того, как распекают на маневрах полковника Шульговича, вот усмиряет бунт, добивается славы на войне и даже еще до войны — на службе шпионом. Увлекшись, он переходит на бег. Затем останавливается, конфузится глупости приходящего на ум.

Дома Ромашов спрашивает у своего денщика Гайна- на, не звали ли его на вечер к поручику Николаеву. «Никак нет», — отвечает тот, и Ромашов в который уже раз дает себе слово не ходить к Николаевым. Он безнадежно влюблен в жену поручика Александру Петровну. Ромашов вспоминает, как он планировал свою жизнь год назад — основательное знакомство с классической литературой, изучение языков, занятия музыкой, подготовка к академии. А теперь он даже не притрагивается к книгам, пьет водку в офицерском собрании, завел «грязную и скучную» связь с полковой дамой. Ему стыдно. Гайнан приносит ему письмо от этой самой дамы, Раисы Петерсон. То, что письмо приторно пахнет духами, тон письма — все раздражает Ромашова. Он рвет письмо и осознает, что все же пойдет к Николаевым. Гайнан просит хозяина подарить ему бюст Пушкина (Гайнан — идолопоклонник).

Подойдя к дому Николаевых, Ромашов долго смотрит через окно на Александру Петровну, Шурочку. Войдя в дом, он изрядно конфузится. Николаев, как всегда, зубрит. Шурочка не желает жить в захолустье среди пошлости, мещанства и интриг, ей нужны большое общество, свет, музыка, умные собеседники, поклонение, поэтому она, не жалея времени, помогает мужу готовиться к экзамену в академию, который он уже дважды проваливал. Расчувствовавшись, Шурочка плачет «злыми, самолюбивыми, гордыми слезами», но быстро успокаивается и переводит разговор на тему об офицерских поединках. Она полагает, что дуэль — это и бойня, и кровавая буффонада, что русские неверно представляют себе, что такое офицерская честь, для этого им и нужны поединки, устраняющие «амикошонство, фамильярное зубоскальство… сквернословие, пускание друг другу в голову графинов с целью все-таки не попасть, а промахнуться». По ее мнению, офицер должен быть образцом корректности, чего не скажешь об офицерах полка. Особенно неодобрительно Шурочка отзывается о «беспросыпном пьянице» Назанском и «карточном шулере» Арчаков- ском. Николаев после обеда идет спать, и Ромашов оказывается вынужденным откланяться.

Выйдя на крыльцо, Ромашов слышит, как денщик Николаева, Степан, жалуется на него приятелю: «Ходить, ходить кажын ден£>. И чего ходить, черт его знает!» Он краснеет от стыда и решает «назло» Шурочке сходить к Назанскому. Тот отстранен на месяц от службы по причине запоя и рассказывает Ромашову, что, хлебнув спиртного, чувствует себя свободным и много размышляет «о лицах, о встречах, о характерах, о книгах, о женщинах». По мнению Назанского, «любовь имеет свои вершины, доступные лишь единицам из миллионов». Назанский когда-то мечтал влюбиться в «необыкновенную женщину» и посвятить ей «всю жизнь, все мысли». Он рассказывает Ромашову о своей любви к такой женщине, с которой ему пришлось расстаться, потому что он не смог бросить пить. Впрочем, между ними и романа-то не было: «всего десять-пятнадцать встреч, пять-шесть интимных разговоров». Он показывает ее единственное письмо. Ромашов узнает почерк Шурочки, и ему становится понятной причина ее неприязни к Назанскому. Вернувшись домой, он находит вторую записку от Раисы с угрозами и намеками на «роман» Ромашова с Шурочкой и с требованием непременно быть в субботу в собрании. Заснув, Ромашов видит себя во сне беззаботным ребенком. Просыпается он на мокрой от слез подушке.

«За исключением немногих честолюбцев и карьеристов, все офицеры несли службу как принудительную, неприятную, опротивевшую барщину, томясь ею и не любя ее». Они обкрадывали солдат, днями и ночами играли в карты, много пили, однако «перед большими смотрами все, от мала до велика, подтягивались и тянули друг друга». Вот и теперь, перед майским парадом, в полку «шла, вот уже две недели, поспешная, лихорадочная работа, и воскресный день с одинаковым нетерпением ожидался как усталыми офицерами, так и задерганными, ошалевшими солдатами».

Для Ромашова же, однако, «пропала вся прелесть этого сладкого отдыха» из-за ареста.

Он вспоминает, как мать наказывала его, привязывая за ногу к кровати ниткой. Эту нитку он не смел оборвать. Он сравнивает свое теперешнее состояние с той ниткой, которая удерживала его. Ромашов думает и приходит к выводу, что только собственное «Я» важно в жизни: ведь понятия родины, долга, чести, любви бессмысленны, когда они не прочувствованы человеком. Гайнан угощает Ромашова, у которого закончился кредит в лавке, куревом, и тот, расстроенный, задумывается о том, что к солдатам нельзя относиться как к серой массе, ведь у каждого из солдат есть собственное «Я». Мимо окна проходит Шурочка, она окликает Ромашова, и тот открывает окно. Появляется муж и уводит ее. Шурочка возвращается и шепотом просит Ромашова заходить чаще, так как иных друзей у нее нет.

Полковой адъютант везет Ромашова к полковнику. Тот отчитывает Ромашова, который от нахлынувших чувств, среди которых не последним была ненависть, теряет сознание. Шульгович, человек незлобливый по натуре, приводит его в себя и приглашает остаться на обед. Дома Ромашов застает Гайнана в чулане молящимся перед бюстом Пушкина. Ромашов решает, что больше не будет заставлять денщика делать всю работу и станет одеваться и раздеваться сам. Вечером он не идет в собрание, а остается дома писать повесть под заглавием «Последний роковой дебют», третью по счету.

В субботу вечером в офицерском собрании несколько офицеров играют в бильярд. Понемногу съезжаются дамы. В столовой офицеры спорят о только что разрешенных поединках. Капитан Осадчий считает, что дуэль должна быть обязательно со смертельным исходом. Ему возражает подпоручик Михин, который полагает, что иногда высшая мудрость заключается в прощении и отказе от поединка. Поручик Арчаковский, которого считают шулером и едва ли не бандитом, обзывает Михина декадентом. По желанию Раисы Петерсон начинаются танцы. Подполковник Лех, подвыпив, рассказывает Ромашову притчу о стратеге Мольтке, обещавшем отдать кошелек с золотом тому офицеру, от которого услышит хоть одно умное слово, но умершем, так и не найдя такого.

Раиса нарочно садится поблизости от Ромашова и кокетничает со своим партнером, поручиком Олизаром. Во время кадрили, которую она танцует с Ромашовым, Раиса устраивает безобразную сцену: разражается бранью в адрес Шурочки, лицемерно сожалеет о том, что ради Ромашова пожертвовала мужем, «этим идеальным, прекрасным человеком». Ромашов же улыбается, вспоминая, как она обзывала мужа дураком, болваном и заводила романы с каждым молодым офицером, прибывавшим в полк. Ромашов предлагает ей мирно расстаться, так как они не любят друг друга. Он возвращается в столовую, пытается пооткровенничать, «поговорить по душе» с Веткиным, но с тоской понимает, что нет никого, кто понял бы его мысли.

Утром Ромашов по обыкновению опаздывает на занятия. Капитан Слива отчитывает его. «Этот человек представлял собою грубый и тяжелый осколок прежней, отошедшей в область предания, жестокой дисциплины, с повальным драньем, мелочной формалистикой, маршировкой в три темпа и кулачной расправой». Правда, он никогда не задерживал денежные письма солдатам и лично следил за ротным котлом, поэтому только в одной пятой роте люди выглядели сытнее и веселее, чем у него. Но молодым офицерам он не давал спуску. Тем временем занятия продолжаются. Подчиненный Ромашова унтер-офицер Шаповаленко замахивается на слабого и забитого солдата Хлебникова, которому не удается подтянуться на перекладине. Ромашов одергивает Шаповаленко. После гимнастики, когда солдатам был дан десятиминутный отдых, офицеры сходятся на плацу. Слива разглагольствует о воинской дисциплине,

о прежних порядках, когда командир мог безнаказанно бить солдата. Ромашов отвечает, что рукоприкладство — мерзость, что бить солдата бесчестно, и грозит подать рапорт командиру полка на Сливу.

В ротной школе солдаты занимаются «словесностью», затем во дворе — «приготовительными к стрельбе упражнениями». После занятий Ромашов и Веткин пошли в собрание и вдвоем выпили много водки. «Ромашов, почти потеряв сознание, целовался с Веткиным, плакал у него на плече громкими истеричными слезами, жалуясь на пустоту и тоску жизни…» Как он добрался домой и кто его уложил в постель, Ромашов не помнил.

Шурочка приглашает Ромашова отпраздновать их общие именины. Он одалживает деньги на подарок и извозчика у подполковника Рафальского (которого кличут Бремом, так как он держит дома животных).

Ромашов приезжает к Николаевым и видит у забора три пароконных экипажа. Постепенно собираются приглашенные гости.

Именины празднуют за городом. После тоста Осадче- го за войны прошлых лет Шурочка и Ромашов удаляются. Она говорит Ромашову, что ей снилось, как они с ним танцевали вальс, а он признается ей в любви, клянется, что добьется славы и успеха. Она признается, что ее тоже влечет к нему: «Но зачем вы такой жалкий! Ведь жалость — сестра презрения. Подумайте, я не могу уважать вас. О, если бы вы были сильный!» Мужа она не любит, ребенка не хочет, но изменять супругу не намерена. Когда они возвращаются, Николаев отчитывает жену, та отвечает ему «с непередаваемым выражением негодования и презрения».

Богатый холостяк капитан Стельковский любит нанимать в прислуги молодых девушек и, совратив, отпускать. Но его рота — лучшая в полку. Стельковский терпелив, хладнокровен, настойчив, не бьет солдат. Офицеры его недолюбливают, зато солдаты обожают.

15 мая — день смотра. Все офицеры поднимают солдат в четыре утра маршировать. Рота Стельковского появляется на плацу без четверти десять. Во время смотра все роты, кроме его, оказываются не на высоте. Остается церемониальный марш. Ромашов мечтает о том, что генерал заметит и похвалит именно его, он так увлекается мечтами, что теряет равнение, и полурота, следующая за ним, сбивается в кучу. Солдат Хлебников падает в пыль и на глазах генерала чуть ли не на четвереньках догоняет своих. Ромашов понимает, что опозорен навеки и ему остается только застрелиться. Капитан Слива требует, чтобы он подал рапорт о переводе в другую роту. Ромашову мучительно стыдно. По пути в лагерь Ромашов застает фельдфебеля за избиением Хлебникова, но не находит сил вступиться.

Николаев запрещает Ромашову бывать в их доме, так как каждый день приходят анонимные письма, порочащие репутацию Шурочки. Придя в собрание, Ромашов слышит, как офицеры говорят о его провале, а Слива заявляет, что Ромашов не офицер, а «так, междометие какое-то». Ромашов бродит по городу и мечтает покончить с собой, чтобы все жалели о его смерти. Он упрекает Бога, что тот отвернулся от него. Вдруг он видит человека в сером, направляющегося к железнодорожным путям. Эго Хлебников, который тоже решил покончить с собой. Ромашов утешает его. Солдат плачет, жалуется на жестокость товарищей, вымогательство взводного, свое здоровье. Впервые Ромашов задумывается над тем, что таких Хлебниковых тысячи, а он лиц своих подчиненных и тех не помнит.

«С этой ночи в Ромашове произошел глубокий душевный перелом. Он стал уединяться от общества офицеров, обедал большей частью дома, совсем не ходил на танцевальные вечера в собрание и перестал пить. Он точно созрел, сделался старше и серьезнее». Он приближает к себе Хлебникова, устроив ему маленький дополнительный заработок, начинает задумываться об отставке, о гражданских профессиях: «науке, искусстве и свободном физическом труде». С Шурочкой увидеться, как он ни старался, ему не удается.

Солдат капитана Осадчего накладывает на себя руки. В компании с другими офицерами Осадчий много пьет в собрании. Однажды Ромашов оказывается с ними. После собрания офицеры едут в публичный дом, выталкивают оттуда двоих штатских. Бек-Агамалов шашкой бьет посуду и зеркала, Ромашов останавливает его, и офицеры возвращаются в собрание.

Осадчий и Веткин поют отходную самоубийце. Ромашов требует прекратить издеваться над покойником. Появляется Николаев и обвиняет Ромашова и Назан- ского в том, что они позорят полк, грозит избить Ромашова, тот выплескивает ему в лицо остатки пива из своего стакана.

Офицерский суд приговаривает Ромашова и Николаева к поединку. О Шурочке, из-за которой им предстоит стреляться, никто не упоминает.

Пьяный Назанский, которого посещает Ромашов, говорит, что Николаева Ромашов простит, а вот убийство человека никогда себе не простит и не забудет об этом. Назанский и Ромашов катаются на лодке, говорят о смысле жизни, о развале в армии. Причину развала Назанский видит в презрении к свободной личности, он верит, что придет время, когда восторжествуют «свободная душа, а с нею творческая мысль и веселая жажда жизни». Назанский советует Ромашову уволиться из армии, чтобы «на воле» узнать, насколько прекрасна жизнь.

Дома Ромашов находит Шурочку, та говорит, что не любит мужа, но его карьера — это ее будущее, уговаривает Ромашова стреляться с Николаевым («в дуэли, окончившейся примирением, всегда остается что-то сомнительное, а репутация офицера генерального штаба должна быть без пушинки»). Перед разлукой она отдается Ромашову.

Последняя глава повести — это протокол дуэли, который свидетельствует о том, что Николаев ранил Ромашова в правую верхнюю часть живота. Ромашов ответить выстрелом не сумел и умер сразу же после того, как секунданты приняли решение считать поединок законченным.

Романтичный молодой офицер по фамилии Ромашов был влюблён в Шурочку, жену его товарища Николаева. Он всё порывается перестать к ним ходить, но никак не может от этого отказаться. Тем временем, его закидывает письмами Петерсон, его бывшая любовница, которую он игнорирует. На полковом балу он всё же объясняется с ней, после чего Николаев начинает получать анонимки с клеветой про Ромашова и Шурочку. Через некоторое время Шурочка приглашает Ромашова на пикник, где она просит Ромашова больше к ним не ходить. А в полку идёт подготовка к смотру, офицеры нещадно бьют солдат. Ромашову их жалко, он пытается их защищать. На смотре проваливается практически весь полк, особенно рота Ромашова. Однажды он случайно заходит в собрание, где ссорится, а затем и дерётся с Николаевым. Офицерский суд постановляет, что только поединок может разрешить их конфликт. Его друг Назанский рекомендует Ромашову отказаться от дуэли и покинуть военную службу. Тот соглашается, но тут к нему приходит Шурочка, которая просит его не отказываться от поединка, а просто не стрелять в друг друга. Отказ от дуэли может плохо повлиять на службу её мужа. Она обещает, что тот в него стрелять не будет. После чего, она бросается в его объятия. На самом деле, на следующий день, Николаев убивает Ромашова.

Краткое содержание (подробно)

После вечерних занятий по уставу гарнизонной службы молодой офицер по фамилии Ромашов бродил по улицам города. Он служил только второй год и имел смешную привычку «думать о себе в третьем лице», прям как в шаблонных романах. В этот вечер ему немного не везло. Приехал командир полка Шульгович, который был не в духе, и сделал выговор одному из солдат Ромашова, татарину, плохо понимающему русский. Оба как солдат, так и подпоручик были наказаны. Так, Ромашов получил четверо суток домашнего ареста. В такие моменты он любил мечтать о том, как вскоре сдаст экзамен и поступит в академию, где сделает блестящую карьеру и всем в полку докажет, какой он на самом деле.

Ромашов часто бывал у своего друга Николаева в гостях, но все обещался больше не ходить туда, так как нельзя всякий раз надоедать людям, тем более что он был безнадежно влюблен в жену поручика Александру Петровну, то есть Шурочку . Его мысли прервал денщик Гайнан, который принес письмо от Раисы Александровны Петерсон. Ромашов давно и нудно обманывал с ней ее мужа, что ему порядком надоело. Его воротило от запаха ее приторно-сладких духов и пошлого тона писем. Вскоре он все-таки отправился к Николаевым. Хозяин был занят. Владимир Ефимыч всё готовился к экзаменам в академию, но каждый раз их проваливал. Шурочка, его жена, прикладывала все усилия, чтобы помочь ему. Она сама уже знала программу лучше него.

Пока Николаев занимался, Шурочка с Ромочкой, как она его называла, обсуждали одну газетную статью о поединках в армии, которые недавно были узаконены. По ее мнению это было сурово, но необходимо для русских офицеров, хотя бы для того, чтобы такие личности как Арчаковский и Назанский знали свое место. Ромашов, в отличие от Шурочки, не считает Назанского плохим. Вскоре заговорили о том, что пора спать и Ромашов ушел. На улице он слышит, как денщик обсуждает его частые визиты к Николаевым и решает навестить Назанского, который уже некоторое время в запое.

В пьяном бреду он рассказывает Ромашову, что когда-то был влюблен в прекрасную женщину. Между ними никогда ничего не было и он считает, что она разлюбила его из-за пьянства. Когда он показывает одно из ее писем, Ромашов узнает почерк Шурочки. Теперь ему понятно, почему она нелестно отзывается о Назанском. Дома его ждет еще одно письмо от опостылевшей любовницы Раисы Александровны. В нем теперь одни угрозы и намеки на то, что ей известно об «отношениях» Ромашова с Николаевой. На ближайшем полковом балу он объявил Петерсон о разрыве, за что она ему обещала отомстить. Вскоре к Николаевым стали поступать анонимки.

На службе тоже намечались неприятности. Начальство было недовольно Ромашовым. Как-то его вызвал к себе полковник Шульгович и устроил разнос. Ему не нравилось то, что Ромашов позволяет себе спорить со старшим по званию, участвуют в офицерских пьянках. От всех этих выговоров у Ромашова голова шла кругом. Он дерзко на него посмотрел и почувствовал, что вот-вот ударит полковника. Шульгович не на шутку испугался, сказал, что это он погорячился, что всех своих офицеров одинаково любит и не хотел обижать. Он предлагает Ромашову помириться и даже приглашает на обед.

В субботний вечер проходило офицерское собрание, а Ромашов был назначен распорядителем бала. Здесь присутствуют все офицеры со своими женам и дочерьми. Была и Раиса Петерсон, его бывшая любовница с уязвленным самолюбием. Во время кадрили она устраивает сцену с бранью в адрес Николаевой.

В конце апреля Ромашов был приглашен Александрой Петровной на их общий день именин. С деньгами у него было туго, уже даже буфетчик не давал сигарет в долг. Но ради такого случая он все-таки занял немного денег у подполковника Рафальского, чтобы купить Шурочке духи. Празднество было довольно шумное. Он сидел рядом с Шурочкой и старался не слушать глупые разговоры и плоские шутки офицеров. Он иногда касался руки Шурочки, что совсем не нравилось Николаеву. После застолья они с Шурочкой прогуливались в роще. Она призналась, что нынче была влюблена в него и, что он ей снился. Он бросился целовать ей руки и повторял, как любит ее. Шурочка призналась, что он ей мил, у них общие мысли и желания, но нужно от этого отказаться. Она торопила его возвращаться, пока их не хватились. Ведь Николаев итак был недоволен анонимками.

В мае проходит корпусный смотр. Все капитаны поднимают свои роты ни свет ни заря, кроме Стельковского. Тот дал выспаться своим солдатам, и они все выглядели «ловкими, молодцеватыми, со свежими лицами». В результате, когда генерал проверял ружейные приемы, как маршируют и перестраиваются для отражения атак, он остался недоволен всеми, кроме пятой роты капитана Стельковского.­ Однако худшее было впереди. Во время церемониального марша, окрыленный торжественным моментом, Ромашов так замечтался, что не заметил как нарушил строй роты. В довершение один измученный солдат падает прямо на глазах у генерала. За это подпоручику Ромашову выносят строжайший выговор и сажают под арест на дивизионной гауптвахте.

Помимо этого публичного позора, добавилось еще и объяснение с Николаевым, который просил больше не приходить к ним и прекратить, наконец, этот бессмысленный поток анонимок. По дороге домой он встретил того самого солдата, который упал в обморок. Фамилия его была Хлебников. Он плакал и жаловался на службу в роте. Его все били, над ним издевались, а он с детства страдает грыжей и непригоден к учению. На фоне этого бедного солдата Ромашову собственные проблемы показались просто пустяком. Самое худшее началось в конце мая, когда у Осадчего в роте повесился солдат. После этого было беспробудное пьянство. На офицерских собраниях все напивались.

Однажды пьяный Бек-Агамалов чуть было не ударил одну из барышень, которая обозвала его дураком. Ромашов еле остановил его. На собрании были и Осадчий с Николаевым. Осадчий устроил безобразную сцену отпевания солдата-самоубийцы. Ромашов потребовал прекратить этот фарс, но тут вмешался Николаев и сказал, что это именно такие, как Ромашов позорят полк, он и Назанский. Между ними разгорелся конфликт, и Ромашов выплеснул свое недопитое пиво Николаеву в лицо, после чего они подрались. Офицерский суд постановил, что эта ссора может закончиться только поединком. Тот, кто откажется от поединка, должен будет покинуть службу. Назанский настоятельно рекомендует отказаться от этого, так как жизнь - явление захватывающее и удивительное.

Вечером к Ромашову пришла Шурочка. Она просила Ромочку не отказываться от этого поединка, ведь это будет выглядеть сомнительно. Она также рассказывала, как потратила годы ради карьеры мужа, а из-за этого случая Николаева могут не допустить к экзамену. Она уверяла, что предупредила мужа не стрелять в Ромашова. Дуэль должна состояться, но никто не должен быть ранен. На прощание она не выдержала и бросилась в его объятия, ведь она знала, что они больше не увидятся. Утром следующего дня состоялся поединок. В рапорте полкового командира сообщалось, что поручик Николаев смертельно ранил подпоручика Ромашова. Тот скончался через семь минут от внутреннего кровоизлияния.

Шестая рота заканчивает занятия и офицеры, младшие по званию, пытаются соревноваться, кто ловчее всех срубит чучело из глины. Начинает подпоручик Григорий Ромашов. Он плохо знает дело, поэтому у него ничего не выходит. Ромашов долгие вечера коротает в доме Николаевых, в этот раз он обещает не приходить, но не сдерживается и нарушает обещание.

Дома его ждет письмо от Раисы Петерсон, вместе они грубо и нагло обманывают мужа. Все это надоедает Григорию. Через некоторе время Ромашов все же идет к Николаевым. Там он с Шурочкой говорит о газетной статье.

На следующий день он разрывает все отношения с Петерсон, девушка недовольна и грозится отомстить. После чего, Ромашову приходят анонимные записки, в которых написаны грязные слухи. Да и с деньгами у Григория худо, в буфете больше не дают в долг. А еще и общие именины у Александры Петровны. Он покупает духи, опять занимая на это деньги, на празднике сидит рядом с Шурочкой и гладит ей ногу. Потом идет вместе с ней в рощу и говорит о любви. Все снова идет не так, как хотелось бы - на марше Ромашов сбивает строй, в доме Николаевых ему больше не рады. Думая о своих бедах, он случайно натыкается на солдата, над которым издеваются. Он спрашивает его о мыслях убить себя, но тот лишь рассказывает о своих бедах.

После этого случая Григорий меняется и находит уединение в науке, искусстве.

Один случай - самоубийство солдата, побуждает пьянку Николаева, тот видит Ромашова и между ними затевается драка. Все доходит до суда. Далее следует дуэль. Шурочка подговаривает Ромашова на такую дуэль, в которой никто не будет ранен, иначе мужу не сдать экзамен.

На дуэли Николаев убивает Ромашова, а Шурочка после случившегося уходит навсегда.

Рассказ учит читателей не отступать он воинского долга и не поддаваться пошлости, ведь это может кончится плохо - даже дуэлью. Герой поплатился за свои ошибки.

Читать подробное краткое содержание Поединок Куприна

Он очень неуверенно владеет саблей и по этой причине у него ничего не получается.

Куприн рассказывает, что Ромашов любит посещать дом Николаевых. Его тянет туда словно магнит. Когда Ромашов появляется дома, то видит письмо от своей любовницы Петерсон. Прочитав письмо, ему становится противно и мерзко.

Проходит минут тридцать. Ромашов снова у Николаевых. Сам Николаев Владимир занят – он готовится к поступлению в академию. Стоит заметить, что академия дает три попытки для абитуриентов, но две из них Владимир провалил. Жена, Шура Николаева, старается сделать все, чтобы супруг поступил. Она мечтает вырваться из этой глуши.

С Ромашовым Шура обсуждают статью в газете о поединках, которые совсем недавно легализовали в армии. Шура считает, что такой метод действенен для искоренения пьянства и карточных игр среди офицерского состава. Их разговор касается персоны офицера Назанского. Шура считает, что он пьяница, а Ромашов, наоборот, оправдывает его. Становится поздно и Ромашов покидает гостеприимный дом Николаевых.

В жилище Ромашов видит еще одно письмо от Петерсон. В письме говорится о мести, о ревности.

Спустя некоторое время проходит бал, во время которого Ромашов говорит Петерсон о разрыве их отношений. Вся ее натуры дышит местью. Она строчит анонимки с угрозами и двусмысленными намеками на его отношения с Шурой Николаевой. Ромашов имеет много недоброжелателей, поэтому до конца не уверен в том, кто же автор анонимок на самом деле.

Говорят, беда одна не приходит. Так и с Ромашовым. Им недовольно командование. Деньги закончились, а в долг никто не дает. На душе у офицера становится серо и грустно.

Апрель почти закончился. В этот момент Ромашов получает записку от Шуры Николаевой с напоминанием об их общих именинах. Ромашов одалживает деньги, покупает духи в подарок и идет к Николаевым. Там в шумной компании он сидит рядом с виновницей торжества и испытывает к ней симпатию.

Именины прошли. После Ромашов идет в рощу, а Александра за ним и даже говорит ему о своей влюбленности. Но они не могут быть вместе…

Марш. Ромашов, замечтавшись, сбивает всю роту и на его долю выпадает большой позор. Кроме этого Владимир Николаев жестко с ним разговаривает по поводу анонимных писем и отказывает ему от дома.

Ромашов после разговора долго бродит по гарнизону, пока не натыкается на солдата, который является объектом всеобщих насмешек и хочет себя убить. Солдатик рассказывает Ромашову о своих злоключениях и тогда офицер понимает, что его неприятности пустяк.

После этой памятной встречи Ромашов переменился, стал избегать общества офицеров. Май закончился страшным событием – в одной из рот солдат сводит счеты с жизнью. А офицеры, в том числе Николаев, пьют. Ромашова это просто бесит.

Офицерский суд назначает поединок между офицерами. Назанский пытается отговорить Ромашова от дуэли. Вечером приходит Шура и просит, чтобы Ромашов не отказывался от поединка, потому что это уронит тень на будущую военную карьеру ее мужа.

Поединок состоялся. В результате Ромашов скончался от ранения в живот.

Произведение Куприна учит, что всегда актуально взыимодействие отдельного человека и общественной массы. Главная мысль «Поединка» - столкновение писателя с реальностью жизни.

Картинка или рисунок Поединок

Война – это слово всегда вызывает только самые тяжелые, страшные ассоциации. Но все мы привыкли, что война это в первую очередь мужское дело – защищать Родину, убивать врагов, брать на себя заботу и ответственность за слабых.

Краткое содержание Платонов Никита

Главным героем рассказа является Никита – мальчик лет пяти. Малыш каждый день остается дома один: его отец до сих пор не вернулся с фронта, а мать вынуждена тяжело работать, чтобы прокормить себя и сына