Двадцать лет назад, на Святках, в праздничные дни января 1996 года в селе Первомайском в Дагестане шли тяжелые бои. Спецназ штурмовал село, в котором засела, прикрываясь заложниками и мирными жителями, многочисленная и хорошо вооруженная банда Салмана Радуева.
Панорама Первомайского
Сегодня, когда российские ВКС наносят авиаудары по военной структуре и бандам псевдо-исламского халифата, захватившего огромные территории в Сирии, никто почему-то не вспоминает, что впервые построить подобный халифат исламские экстремисты пытались на территории российского Кавказа. Точно такие же изуверы и палачи, что сегодня на рекламных роликах режут головы заложникам, поголовно истребляют на захваченных территориях христиан, алавитов, друзов и всех мусульман, не желающих принимать их псевдо-исламскую идеологию, разрушают святыни и древние памятники, узаконившие торговлю людьми, в 90-е годы пришли на наш Кавказ. Ваххабиты, поддерживаемые в то время нынешними же спонсорами ИГИЛ - Саудовской Аравией, Катаром и Турцией, пытались в начале 90-х годов ХХ века построить террористическое государство на российской земле. И, точно также, как сегодня в Сирию, в те годы на Северный Кавказ хлынули наемники и террористы со всего света.
И точно также, как сегодня в Сирии, США и другие страны Запада видели в этих бандах международных террористов - «борцов за свободу», а Россию упрекали в «чрезмерном применении силы». Прочно обосновались в то время на нашем Кавказе миссии ОБСЕ, «врачи без границ» и пр. штатные сотрудники иностранных спецслужб. Строчили доклады, обвиняли Москву во всех грехах, требовали «соблюдать права человека», которые почему-то распространялись лишь на боевиков, но ни в коем случае - на русских людей. Этот сценарий затем успешно осуществили в Косово, оторвав древний сербский край от Сербии. Но бомбить в то время Россию, как затем Югославию, все же, опасались, поэтому использовали иные методы давления на Кремль. И люди, оказавшиеся в те Смутные годы в Кремле, послушно следовали настойчивым советам и просьбам своих «заокеанских друзей». А за океаном были твердо уверены, что после т.н. «реформированния» Ельциным армии и спецслужб, в стране нет силы, способной противостоять атаке международного терроризма. И, следовательно, Северный Кавказ для России потерян. Они не учли одного - силу духа русского воина и его верность Родине.
К удивлению спонсоров и покровителей террористов, несмотря на постоянные перемирия, позволявшие террористам перегруппировать силы, перевооружиться, пополнить ряды бандформирований, они были наголову разгромлены в тяжелейших и кровопролитных боях зимой и весной 1995 года. И тогда для террористов разработали особенную изуверскую тактику действий. Невиданный по подлости и жестокости захват больницы и роддома в Буденновске, должен был сломить волю России к сопротивлению. Террористы, гордо именовавшие себя «борцами за свободу», трусливо прикрывались роженицами и беременными женщинами, из-за их спин ведя огонь. Напуганные своими потерями, отвагой и профессионализмом, проявленным при штурме русским спецназом, Басаев оставил Буденновск. Черномырдин, выполняя приказ из-за океана, не разрешил уничтожить уходящую в Чечню банду террористов, несмотря на настойчивые требования руководства российских спецслужб. Под давлением Запада руководство РФ нарушило основные принципы борьбы с терроризмом - выполнило требование преступников.
Успех Басаева подтолкнул и Салмана Радуева повторить подобный «подвиг». После нападения на Кизляр и захвата роддома, банда Радуева, прикрываясь заложниками, уходила в Чечню. У села Первомайского банду остановили, а затем вокруг Первомайского происходило то, что трудно объяснить. С террористами вступили в бесплодные переговоры, упуская драгоценное время. Все эти дни террористы, используя строительную технику и труд заложников, вели фортификационные работы, готовясь к обороне села. И, надо сказать, очень умело и грамотно укрепились в населенном пункте. Амбразуры в каменных дома и подвалах, залитые на морозе водой мешки с песком, перекрытия из бетонных плит, отрытые траншеи и ходы сообщения - вооруженная до зубов банда опытных и хорошо обученных наемников успела основательно укрепится. Удивительно, но террористом все это время даже свет в Первомайском не отключали. Чтобы жили и готовились к обороне в комфортных условиях?
А окружившие в это время Первомайское бойцы спецподразделений МВД, ГРУ и мотострелки все эти дни лежали в промерзшей и заснеженной степи, продуваемой пронизывающим ветром, делили на троих один сухпай и ждали приказа. И приказ на штурм пришел. Бойцов элитных подразделений, подготовленных к проведении уникальных спецопераций против террористов и опасных преступников, в нарушение всех боевых уставов Сухопутных войск, как пехоту, без грамотной артподготовки, бросили на штурм укрепленного населенного пункта против численного превосходящего противника. В лоб, по открытому полю, под огонь крупнокалиберных пулеметов, снайперский винтовок с двадцатикратной оптикой, гранатометчиков. Что это было, головотяпство и непрофессионализм руководства, или же чье-то желание положить на этом поле спецподразделения, подготовленные для борьбы с преступность и терроризмом?
Боец «Витязя»
Высокий профессионализм, мужество и отвага спецназа позволили некоторым подразделениям под плотным огнем пробиться в населенный пункт, выйти почти к центру Первомайского. Но сказалось значительное численное превосходство боевиков. Спецназ ВВ и собровцы получил приказ отойти. В этом бою пал смертью храбрых командир СОБРа Главного Управления по борьбе с организованной преступностью МВД России подполковник Андрей Владимирович Крестьянинов.
Упорный натиск спецназовцев сломил волю террористов. Через некоторое время банда Радуева ночью пошла на прорыв, бросив Первомайское. К сожалению, никакого плотного, а тем более, по словам пьяного Ельцина, «тройного кольца», когда «38 снайперов следят за каждым шагом террористов», вокруг Первомайского не было. И часть террористов смогла, нащупав тонкое место, прорваться и уйти, несмотря на то, что значительная часть банды была уничтожена.
Потом было много ожесточенных боев в горах Чечни, тяжелейшие мартовские бои в Грозном, было предательство в Хасав-Юрте летом 96-го. Затем вторжение террористов в Дагестан, вторая Чеченская. Уничтожены тысячи террористов и наемников, слетевшихся со всего света на запах крови, желавших построить на земле Кавказа псевдо-исламский халифат. Ликвидированы Басаев, Хаттаб, предстал перед судом и закончил свои дни в тюремной камере Радуев, уничтожены Бараев, Хункар-Паша Исрапилов и сотни других полевых командиров, возмездие настигло практически всех, кто зверствовал в Буденновске и Кизляре.
Сегодняшняя публикация посвящена памяти Героя России Андрея Владимировича Крестьянинова и всех бойцов и офицеров, которые двадцать лет назад спасли Россию от развала и остановили наступление международного терроризма на нашу страну. Мы должны помнить о тех, кто геройски сражался во время кровопролитного штурма Грозного в январе 95-го, брал Гудермес, Ведено и Бамут, в январские дни 96-го сражался в Первомайском, в марте и августе вновь бился в Грозном. В 1999 г. остановил вторжение банд международных террористов в Дагестан, штурмовал Чабанмахи и Карамахи, затем вновь штурмовал Грозный, и в очередной раз брал Гудермес, Шатой, Бамут. Помнить русских спецназовцев, которые погибали, закрывая собой от пуль детей в Беслане, ликвидировали банду Бараева на Дубровке - наша святая обязанность.
В тяжелейшие годы Смуты и очередного Русского Лихолетья, обрушившиеся на страну в конце ХХ столетия, Россию спас Русский солдат.
Сегодня, по улицам наших городов прошел Крестный ход «Бессмертного полка», священный Севастополь и родной Крым вернулись домой, наши «заклятые друзья» поражены тем, что у России, оказывается, есть боеспособные современные Вооруженные Силы, которые словно Феникс из пепла возникли на развалинах, как им казалось, уничтоженной «рыночными реформаторами» Армии. Россия вернулась в свою историю, и возвращается в мировую политику, как Держава, с которой вынужден считаться «мировой гегемон», уже было поверивший в свое всесилие и безнаказанность.
Мы с вами должны помнить, что все это стало возможным благодаря подвигу таких героев, как Андрей Крестьянинов, благодаря подполковнику Марку Евтюхину и 6-й роте псковских десантников, воину Евгению Родионову и тысячам солдат и офицеров. Все они записаны у Бога в Книге Жизни Вечной, как герои положившие душу за други своя и за Отечество.
Когда мы в эти дни видим, как на Святках в наших храмах счастливые детки звонкими голосами славят Рождество Христа Спасителя, а на праздничных Кремлевских елках Дед Мороз и Снегурочка раздают счастливым малышам подарки, мы должны помнить, что пели солдаты, сражаясь с бандами террористов в горах Чечни: «Мы с тобою брат, пришли сюда за мирным небом, солнышком над детской головою».
Благодаря их подвигу рухнули планы строительства псевдо-исламского халифата на нашей земле, Северный Кавказ остался в составе России, поднялся заново отстроенный красивый и нарядный город Грозный, бойцы Рамзана Кадырова уничтожают «шайтанов», искореняя вахаббитскую заразу в горах Чечни, а российские ВКС, оказывая помощь народу Сирии, громят банды террористов на дальних рубежах.
Тяжелее всего было выполнять свой долг в дни невероятной подлости и предательства. В дни, когда, казалось, восторжествовала в стране мораль разных спекулянтов «Купи-Продай», а российские либеральные СМИ и т.н. «правозащитники» с остервенением и ненавистью били в спину собственной Армии.
Но в те годы Россия выстояла благодаря людям, для которых нет ничего в жизни важнее Чести, Долга и Родины. И будет стоять до скончания времен, хранимая Богом.
Вечная и Память и Слава Героям!
Военный корреспондент, писатель Виталий Николаевич Носков находился в те дни под Первомайском и вместе с бойцами СОБРа Главного Управления по борьбе с организованной преступностью, выдвигался к населенному пункту в составе группы резерва. Поэт Алексей Валерьевич Грибанков, офицер подразделения, которым командовал Андрей Крестьянинов, участник штурмовых атаках в дагестанском селе Первомайском.
Виктор Саулкин
Фото Юрия Тутова
Виталий Носков
День Крестьянинова
Январь 1996 г.
Алексей Грибанков
Первомайка
Мне в Святки не снятся конфеты,
Душе создавая уют.
Уносят орудий лафеты
Друзей в их последний приют.
Восходит Святая Неделя
К Крещению от Рождества,
Открыв ледяные купели
В арыках, где тонет листва.
Попробуй мечтами согреться
На чёрном от гари снегу,
Когда больше некуда деться
И холод сгибает в дугу.
Мне в Святки не грезится чудо
За шумным семейным столом,
Едва вспоминается груда
Земли под кипящим стволом.
Но я не кляну без разбора
Село в дагестанском краю,
Где место последнего сбора
Живущим и павшим в бою.
Мне снятся друзья молодыми,
Ещё не сгоревшей броня,
Шепчу я за именем имя,
Их словно зову из огня...
За друзей
Падают серёжки с тополей.
Дождик по-весеннему студён.
Мне сегодня полную налей
За друзей - не перечесть имён!
Пусть уже прошло немало лет,
Нам за них и жить и отвечать!
Дети незаметно подросли -
Манит горизонтами Земля.
Хочется, чтоб в сердце унесли
Этот дождь они и тополя!
Стали дети старше их отцов.
Так бывает в жизни иногда,
Когда дождь отчаянно свинцов
И к земле сочится не вода!
Падают серёжки с тополей.
Новая весна смыкает круг.
Ты теперь, пожалуйста, налей
За живых, за тех, кто в стропах, друг!
Дороги
Пролегла короткая дорога
До свинцовой ранней седины.
С отчего порога, до порога,
Через две негромкие войны.
Развели дороги повороты
Наши судьбы раз и навсегда.
И пошли отряды-полуроты
Драться за грядущие года.
Затерялись в памяти навечно
Эпизоды, давние теперь,
Только время души не излечит
От невосполняемых потерь!
Значит рюмку
Павшим наливаем от живых!
Может и они
в пределах Рая,
Нас - друзей, помянут, боевых!
Мальчишка
Из фронтовой тетради
Он был распят боевиками
На перекрестье двух столбов.
Дымы сползали облаками
С наскальных каменистых лбов.
Простой боец из федералов,
Недавно призванный служить,
Не то с Орла, не то с Урала,
Мальчишка, начинавший жить.
Его подняли без сознанья,
Когда колонна полегла...
Солдата рядового званья
Зачем-то пуля сберегла.
Он отказался от ислама
И не признал вины ни в чём,
Жалея лишь о том, что мама
Заплачет с горя над плечом...
Ни крика не было, ни стона...
Они стояли, хохоча.
Тельняшку рвали и погоны
С его кровавого плеча.
Потом ушли, сцепив растяжкой
Ещё живого на кресте...
И боль была уже не тяжкой.
И кровь сочилась из кистей.
Спустилась ночь, венцом терновым
Холодных звёзд убрав чело...
И показалось, будто снова
Он дома, с мамой. Рассвело...
Зари последней он не встретил
И ночи той не проводил...
Внезапно замер даже ветер,
Когда он в вечность уходил.
Но был он счастлив, пусть немного:
Обычный мальчик, не герой,
Путём избравший веру в Бога,
И крест с Голгофскою горой.
Война давно уже не снится
Война давно уже не снится
И не тревожит тишины.
Друзей задумчивые лица
Устало смотрят со стены...
Война уходит понемногу,
С передней линии души,
И никого не судит строго,
И приговора не вершит.
Она не предана забвенью,
До боли горькая струна,
Что не смолкая на мгновенье
Звенит - война, война, война...
И сердце дрогнет, отвечая,
И замирая позовёт,
Их снова в памяти встречая -
Тех, кто ещё живёт, живёт...
Десантники
"Десантники не умирают -
они просто улетают
и не возвращаются.."
Так бывает в этом мире, так случается
Улетают птичьи стаи зимовать.
И десантники из дома отлучаются
Поднимаясь по тревоге, воевать.
Заметают зимы снежными порошами
Перелески и знакомые луга.
Лишь бы всё у них сложилось по-хорошему
В самом сердце, в самом логове врага.
Дома ждут, слезинки пряча за ресницами
У иконы свеч не гасят до утра,
В фотографии с улыбчивыми лицами
Словно в зеркало глядится детвора.
А десантники под куполом качаются,
Под ногами выстилается роса
Может быть, они со смертью повстречаются,
И вовеки не оставят небеса.
Будет бой пронизан звёздными осколками.
Парашюта лебединое крыло
Хоть расшито и свинцовыми иголками
А к земле причалить всё-таки б смогло.
Жаль не всем дано с любимыми увидеться,
Полевых цветов вдыхая аромат...
Если любят, значит точно не обидятся,
Что, прощаясь, обнимаем автомат.
Птичьи стаи по весне, как заскучается,
Воротятся, нагулявшись по югам.
Лишь десантники порой не возвращаются,
Улетев однажды к дальним берегам.
Жива Россия!
И всё же нет - жива Россия,
Ей в славе вечность суждена.
Встречает цвет небесной сини
Рассветной дымки пелена.
Всех смут отринут мрак унылый,
Врагов рассеяна орда.
Родному слову горней силы
Внимают небо и вода.
И вторит колокол молитве,
И веет в воздухе грозой.
Жива, готова к новой битве,
Омыта кровью и слезой.
Майор В.В. Недобежкин
– Для меня события, связанные с прорывом боевиков из села Первомайского, начались 11 января 1996 года. В это время отряд армейского спецназа, которым я командовал, находился в Ханкале (штаб группировки российских войск в Чечне. – Ред. ). Мы внимательно следили за захватом заложников в Кизляре, очень волновались и за тех, кто там оказался в заложниках, и за наших товарищей, которые мучительно искали выход из создавшейся ситуации.
10 января вечером командующий Объединенной группировкой наших войск генерал Анатолий Куликов вызывает меня и ставит задачу: во взаимодействии с десантниками подготовить вариант проведения операции по освобождению заложников. Причём он, как будто предчувствуя, что из Кизляра боевиков, по решению российского руководства, будут отпускать, предложил штурмовать автобусы с боевиками и заложниками по пути в Чечню. Десантники должны были высадиться и блокировать место проведения операции, а мы должны были штурмом взять автобусы, обезвредить боевиков и освободить заложников. Только мне не очень понятно было, как их внутри автобуса можно различить – кто заложник, а кто не заложник…
Но задача была поставлена. Начали думать. Времени на размышления у нас было шесть часов. Мы изучили местность, правда, только по снимкам. Вариант был единственный – как только колонна бандитов с заложниками переходит на территорию Чечни, в выбранном нами месте мы её штурмуем. Доложили командованию, что выбрали самое удобное место, где потери среди заложников будут минимальные. Все прекрасно понимали, что вообще без жертв обойтись не удастся. Но также все понимали, что повторять тот позор, что случился в 1995 году в Будённовске, когда нашим пришлось отпустить боевиков, нельзя.
Конкретики к тому моменту ещё не было. По расчётам, на выбранном нами участке автобусы должны были оказаться в семь-девять часов утра. Колонна состояла из нескольких автобусов, где в заложниках находились больные и врачи из больницы города Кизляра. По официальным данным, боевиков было от ста пятидесяти до трёхсот человек. У меня же было сорок разведчиков, и семьдесят десантников. Засада на дороге – с тактической точки зрения – это классика. Я считаю, что к этому варианту мы подготовились нормально. И по количеству бойцов для выполнения этой задачи с учётом внезапности нас было вполне достаточно.
Мы решили атаковать автобусы уже на территории Чечни. Я думаю, что боевики просчитывали вариант, что будет нападение. Но они наверняка думали, что это произойдёт на территории Дагестана. Поэтому для них главным было попасть в Чечню, где их уже ждали отряды, которые направил им на помощь Масхадов. Но нас эти отряды не обнаружили.
Однако дальше события начали развиваться не по нашему варианту. Колонна боевиков с заложниками прошла через село Первомайское. За селом – мост через канаву, и дальше уже начинается территория Чечни. Вдруг экипажи двух наших вертолётов МИ-24 наносят ракетный удар по этому мосту. Колонна тут же разворачивается и возвращается в Первомайское обратно. Позже мне удалось задать вопрос командующему 58-й армией генералу Трошеву, который командовал операцией на первом этапе: кто же дал команду вертолётчикам перед самым носом колонны разрушить мост по дороге к тому месту, где мы их ждали. Трошев ответил: «Я не давал». Ответа на этот вопрос я до сих пор так и не знаю… Но если бы мы провели штурм колонны по своему варианту, то, во-первых, не было последующего недельного сидения вокруг Первомайского, а во-вторых, потерь было бы и среди заложников, и среди военных гораздо меньше. Были бы, но не такие…
Говорят, что в этот момент начался захват самого Первомайского. Но на самом деле захвата как такового не было. У села стоял блок-пост омоновцев (ОМОН – отряд милиции особого назначения. – Ред. ) из Новосибирска. Колонну с боевиками и заложниками сопровождал местный полковник милиции (его потом несколько раз по телевизору показывали). Он подошёл к командиру новосибирцев и, явно не по собственной инициативе, предложил им сложить оружие, что они и сделали. Говорят, правда, что часть омоновцев отказалась сдаваться, и отошла с оружием. После этого боевики собрали оружие, сдавшихся милиционеров присоединили к заложникам, а сами вошли в село Первомайское.
Нам срочно дают команду на взлёт и высаживают в полутора километрах от северо-западной окраины Первомайского. Ставят новую задачу – блокировать северную и северо-западную сторону. Мы выбрали минимальное расстояние до села и начали готовиться – рыть окопы, организовывать оборону. Тот, кто знает, поймёт, что значит заставить спецназовцев рыть окопы. Но потом многие с благодарностью вспомнили, что мы это всё-таки сделали.
По моему мнению, задачу по блокированию и штурму села Первомайское мог провести любой опытный комбат силами одного батальона – ведь это обычная армейская операция. Но всё пошло совсем по-другому. К операции привлекли разнородные силы – МВД, ФСБ, Министерства обороны. Однако боевой опыт изо всех участников операции имели в основном мои солдаты и офицеры (нас было вместе с врачом и связистами пятьдесят пять человек), а также десантники, которые слева от нас стояли. Основные части Министерства обороны были из 135-й мотострелковой бригады из Будённовска.
По моему мнению, учитывая количество задействованных в операции сил, ею должен был командовать генерал Анатолий Квашнин, в то время командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. Но на месте событий был и директор ФСБ Михаил Барсуков, и министр МВД Виктор Ерин. Так что кто командовал фактически – я не знаю. У меня связь была с начальником разведки 58-й армии полковником Александром Стыциной. При прорыве боевиков он находился на позициях нашего отряда и погиб в бою. Но сначала он был на командном пункте, и именно он давал мне команды.
Но сами задачи ставились не военными. Например, прилетает сводный отряд армейского спецназа из Ростова. Но этот отряд не имеет боевого опыта вообще! А у меня целый отряд стоит на Ханкале. Это значительно ближе, оттуда можно намного быстрее доставить всё необходимое – имущество, боеприпасы. Так вот, с ростовским отрядом прилетает мой знакомый Валера. Я его спрашиваю, какая у них задача. Он отвечает: «По четыре наших разведчика при штурме села должны обеспечить проход каждому бойцу «Альфы» (спецподразделение ФСБ. – Ред. ). Разведчики должны довести альфовцев к мечети, где сосредоточились боевики, и обеспечить им её штурм». Но что это за дурдом?!! Четыре солдата-срочника обеспечивают проход взрослому мужику-альфовцу! Такую задачу явно ставил не военный. План с четырьмя разведчиками для одного альфовца отпал – я сумел переубедить командование операции, что это нонсенс.
От момента, когда был нанесён ракетный удар по мосту 11 января, и до 15 января длилась эта бодяга с переговорами и разговорами. Постепенно начали подтягиваться дополнительные войска. Кстати, я до сих пор не понимаю, почему боевики не ушли сразу. Это, конечно, идиотство Радуева. Юг, юго-запад и юго-восток у него были открыты ещё сутки. Только через сутки было замкнуто полностью так называемое кольцо. Кольцо это по плотности было примерно такое же, как и у нас, – пятьдесят пять человек на полтора километра.
Мы стояли на том месте, где было самое удобное место для прорыва. Во-первых, близко к границе с Чечнёй. Во-вторых, именно здесь через реку, над водой, проходила газовая труба. Я предложил: «Давайте взорвём трубу». А мне: «И оставим целую республику без газа?» Я снова: «Так задача какая стоит? Не пропустить? Тогда воевать так воевать». А мне опять про республику без газа. На свой страх и риск мы перед трубой мины поставили. Все они впоследствии сработали, когда боевики на трубу полезли.
На третий или четвёртый день наши предприняли попытку штурма. «Витязь» (спецназ внутренних войск. – Ред. ), «Альфа», «Вымпел» (спецподразделения ФСБ. – Ред. ) попробовали войти в село с юго-востока и там зацепились. Потом я с ребятами из «Витязя» разговаривал. Они рассказывали: «Зашли, зацепились, ведём бой в селе за каждый дом. А «Альфа» за нами не смогла пройти». То есть спина у «Витязя» осталась открытая. Ведь у «Альфы» при таком боевом порядке был приказ идти сзади и помогать «Витязю», сосредоточиться, вместе штурмовать дома и так далее. В населённом пункте идти вперёд с открытой спиной – это просто самоубийство. (У меня в жизни был такой же случай, когда в том же, 1996 году, нас так же эмвэдэшники подставили.)
В результате «Витязь» оказался в окружении, и из этого котла выходил самостоятельно, с большими потерями. После боя командир «Витязя», естественно, сказал альфовцам: «Спасибо! Я больше туда не ходок. Ни с вами, ни с другими…» Там они даже на личности переходили.
На следующий день командование запланировало очередной штурм теми же силами. Но вначале я с северо-запада должен был имитировать штурм. Нам была поставлена задача дойти до первых домов, отвлечь боевиков и притянуть на себя их основные силы. А на юго-востоке в этот момент должен был начаться настоящий штурм.
Приближались к этим домам мы двадцать минут (расстояние было около семисот метров), а отходили четыре с половиной часа. Одна группа наша почти до крайних домов прошла по оврагу. Другая – через разрушенное здание какой-то фермы, а потом – уже к домам. Та группа, в которой я сам шёл, пробиралась через фундаменты какого-то здания. Добежать-то до этих фундаментов успели, а вот высунуться из-за них было уже сложно – штурм по какой-то причине опять не состоялся. Мы залегли, больше никто село не атакует, и нам дают команду отходить. Получается: мы совершили разведку боем. При выдвижении мы не очень себя скрывали, шли с шумом, специально привлекая к себе внимание. Боевики, как это командованием и задумывалось, пошли на нашу сторону села и начали по нам стрелять. Причём было около десяти утра.
Боевики за то время, которое мы им дали, успели организовать оборону, заложники выкопали траншеи. Мы видели, в каких домах боевики сидят, уничтожили несколько пулеметчиков, снайперов, начали наводить артиллерию. Сзади появился наш вертолёт МИ-24. Выпускает ракеты по тем домам, которые мы указали. И вдруг две ракеты выходят, но вперёд не летят, а падают позади нас и взрываются. Мы – вертолётчикам: «Вы чего делаете?» А они: «Извините, ребята, ракеты – некондиция». Но смешно вспоминать это только сейчас. Тогда было не до смеха…
Когда нам дали команду на отход, я начал группы по очереди отводить: две группы сосредотачивают огонь, прикрывают, а одна потихоньку отходит. Во время так называемого штурма у нас был один раненый, а при отходе – трое.
Недалеко от наших позиций десантники стояли. Им тоже досталось, даже погибшие вроде были… Боевики бьют по нам, а гранаты у нас над головами проходят и взрываются у десантников на позиции. Тогда у них две БМП (боевая машина пехоты. – Ред. ) сожгли. Мы видим, что боевики наводят по БМП ПТУР (противотанковая управляемая ракета. – Ред. ), машем десантникам: «Отходите!». Экипаж успел выскочить, а машину разнесло. Десантники на её место другую поставили, и всё повторяется с начала – боевики наводят, мы машем, экипаж в сторону, ракета в машину попадает. Но вроде в этот момент у них никого не зацепило…
Кто руководил и как руководил всем, я не знаю. Но более безграмотной и безалаберной операции я никогда в своей жизни не видел. И самое страшное, это понимали даже рядовые бойцы. Никакого руководства практически не было, и каждое подразделение жило своей отдельной жизнью. Каждый воевал как мог. Например, задачу нам ставил один, а десантникам справа от нас – другой. Мы – соседи, в ста метрах друг от друга находимся, а командуют нами разные люди. Хорошо, что мы с ними более или менее договорились. Связь у нас с ними была и визуальная, и по радио. Правда, радиосвязь была открытой, наверняка боевики наши переговоры прослушивали.
В ночь с 13 на 14 января наступил старый Новый год. С места постоянной дислокации отряда наши прислали огромную корзину подарков. Это было очень кстати, мы ведь отправились сюда только с боекомплектом – предполагалось работы по штурму колонны минут на сорок. А тут мы встали в чистом поле, а на дворе – январь… Я попросил, чтобы нам прислали валенки, – их нам сбросили с вертолёта. Я потом слышал, как кто-то жаловался: спали в «икарусах», очень неудобно было!.. А мы всё это время спали, как обычно, на земле, кто-то – в окопах. Потом привезли спальники, мы из них накидки сделали. Ночью – мороз, днём – изморозь, целый дёнь ноги и всё обмундирование мокрые. С погодой нам очень не повезло.
Но отряд нам, как мог, помогал. Так и на этот Новый год прислали салаты, винегреты. Мы из двери импровизированный стол сделали. Начальник разведки полковник Александр Стыцина всё удивлялся, как в таких условиях мы смогли «праздничный» стол организовать. Одну бутылку водки на двенадцать человек чисто символически выпили, а остальные оставили на потом.
Продолжалась та же тягомотина, перестрелки. То они постреляют, то мои пулемётчики со снайперами… Так мы держали друг друга в напряжении. Когда мы поняли, что операция носит затяжной характер, то начали сами продумывать варианты операции группами, ночью, тихонько. Ведь мы были подготовлены именно к таким действиям – с базы отряда в Ханкале нам всё бесшумное оружие передали, мины. Но в конце концов использовали нас как пехоту.
И никто не знал перспективы, не знал, что будет дальше. То ли мы штурмуем, то ли ждём, когда они выйдут. И вот эта неопределённость повлияла на ряд моих решений. Мы начали каждую ночь впереди себя ставить минные поля, чтобы себя прикрыть. Ведь у боевиков был единственный реальный путь – через наши позиции выйти к газовой трубе и по ней перейти реку. Я об этом докладывал полковнику Стыцине, тот просил командование хотя бы укрепить нас бронетехникой. Бронетехника в огне большого преимущества не даёт, но сильно психологически действует на противника. (Я сам был пару раз под таким обстрелом – очень сильно психологически давит.)
Каждую ночь с 15 января до прорыва 18 января над селом подвешивали на парашютах осветительные ракеты. Подсветка эта, конечно, была изумительная. А 17 января мне дали команду: завтра на рассвете будет повторный штурм. Но теперь мы уже не отвлекаем, а идём до конца вместе с другими по своим секторам. Поэтому я на ночь мины перед собой, естественно, не поставил. Группу наблюдателей, которые находились впереди, в 2.30 ночи спрашиваю: «Тихо?». Отвечают: «Тихо». И дал я им команду отходить на позиции. Оставляю треть людей охранять, а остальным даю команду отдыхать, ведь утром – штурм. Прошла уже неделя в таких условиях: естественно, народ стал при ходьбе слегка покачиваться. А ведь утром ещё семьсот метров надо пробежать. И пробежать не просто, а под огнём.
…И тут почти сразу всё и началось…
Интересно, что в эту ночь подсветки не было вообще. Поэтому боевиков мы заметили метров за сорок. В воздухе висит изморозь, в ночной бинокль практически ничего не видно. В это время группа, которая возвращалась, шла за нашими окопами. Связисты мои, дежурившие по очереди, запустили ракету и увидели боевиков. Начинают считать – десять, пятнадцать, двадцать… очень много!.. Даю сигнал: всем к бою! Группа из двенадцати человек, которая шла с наблюдательного пункта, была полностью готова и сразу ударила по боевикам с левого фланга. Тем самым они дали остальным возможность подготовиться.
А сам прорыв был построен грамотно. У боевиков была отвлекающая группа в стороне, огневая группа с оружием крупного калибра, гранатомётчики, пулемётчики. Их огневая группа головы нам не давала поднять. В основном все погибшие и раненые у нас появились именно во время этого первого удара. Плотность огня была такова, что офицеру Игорю Морозову палец на руке раздробило. Он, опытный офицер, прошёл Афган и стрелял, сидя в окопе, высунув только руки с автоматом. Палец ему тут и покалечило. Но он остался в строю.
Их огневая группа бьёт, а остальные под своим же огнём идут. Подошли к нам вплотную. Мы слышим: «Аллах акбар!» Скорее всего, они были под наркотой, потом у каждого в рюкзаке нашли кучу медикаментов, шприцев. И под нашим огнём они не бежали, а просто шли, как в психическую атаку. И вот ещё что было плохо. Оружие у наших разведчиков калибра 5.45 миллиметра. Ведь пули калибра 7.62 останавливают, а 5.45 просто прошивают насквозь, а боевик всё равно идёт. А бойцы-то разной подготовки психологической. Стреляет он, видит, что попадает в боевика, а тот идёт ещё метров двадцать, не падает. Это на нервы очень здорово воздействует, и впечатление надолго останется у бойцов. Невольно приходит на ум детская сказка о Кощее Бессмертном.
У нас образовался разрыв в обороне в две-три стрелковые ячейки. В одной из них сразу погиб Винокуров, ему во время первого огневого удара пуля в голову попала. Это расстояние метров тридцать получается. Боевики пошли вдоль бруствера наших окопов – та группа, которая вернулась, огнём заставила боевиков повернуть в обратную сторону. И тут мы начали их гранатами забрасывать. Они прошли дальше мимо нас – и тут вдруг поворачивают на Валеру Кустикова. Он потом рассказывал: «Я вообще не стрелял, только гранаты кидал». Сержант сидел, вкручивал запалы и подавал ему. А Валера выдёргивал чеку и бросал. Вот такой конвейер у них получился. Тут ещё десантники в бой вступили и тоже начали выдавливать боевиков вдоль линии к центру.
Боевики, которых Валера своим конвейерным гранатометанием и десантники своим огнём остановили, возвращаются к центру наших позиций и через этот тридцатиметровый разрыв начинают проходить. Второй линии обороны у меня не было – нас на полтора километра фронта было всего-то пятьдесят пять человек вместе с врачом и радистами. За спиной у нас стоял пост из пяти-шести человек Игоря Морозова, который должен был следить, чтобы боевики на нас сзади не зашли. Он как раз был начальником ночной смены и в этот момент пришёл чайку попить.
Боевиков ночью, конечно, никто не считал. Но их было несколько сотен. И все они устремились в этот разрыв. Нам приходилось и по фронту работать, и по флангу, куда боевики прошли. Когда мы уже не успевали это делать, я дал команду отходить на фланги и сделать коридор, а боевиков в него пропустить. Я сам отошёл в сторону пехоты, другая часть – в сторону десантников. Вызываю артиллерию и говорю: «Бейте по нашему расположению». Они: «Дайте координаты». Даю координаты. Они: «Так там же вы!». Я: «Мы отошли». Они: «Куда вы отошли?» И это всё по открытой связи. Короче, артиллерия так и не ударила. А для вертолётов было ещё темно.
Где-то минут через тридцать этот вал прошёл, мы сомкнули оборону и начали осматриваться. Стало понятно, что не прошла первая штурмовая группа боевиков, которую мы забросали гранатами, и огневая группа. Её мы вместе с десантниками, которые стояли справа, перекрёстным огнём подавили. Ушла только группа, в которой был Радуев. Сам прорыв был организован грамотно. Но на практике это сделал не Радуев, а один араб, которого по телевизору часто показывали. Радуев – просто комсомольский бандит, которого родственные связи подняли.
Бандиты ушли в лес, который с одной и с другой стороны вплотную подходил к реке за нашей спиной. Ширина реки в этом месте метров пятьдесят. На той стороне уже стояли КАМАЗы, лодки были уже приготовлены для переправы.
Светало. Мы досмотрели тех боевиков, кто остался на наших позициях. Раненых среди них почти не было, только убитые. Много раненых мы позже в лесу нашли, да и убитых тоже. Это те, кто через нас шли и были смертельно ранены, но по инерции ещё двигались.
К тому моменту мы уже подсчитали свои потери. Из пятидесяти пяти человек целых у меня осталось десять. Пятеро были убиты. Пятнадцать ранены (их эвакуировали сразу). Остальные были примерно такие же, как офицер с отстреленным пальцем, – остались в строю, но уже не ходоки. И тут моим десяти оставшимся разведчикам ставят задачу – идти в лесной массив искать скрывшихся там боевиков. А одновременно сто свежих десантников из резерва отправляют на домик лесника. В лесном массиве к северу от нас был дом лесника, хибара какая-то разбитая. Я говорю командованию: «Нет там никого. Боевики же понимают, что если они сядут в домик, то их блокируют – и всё. Пусть десантников бросят на наш берег речки, они выдавят боевиков на меня, а я их тут встречу». Мой отряд до этого почти десять дней в боях был, спали на земле в окопах. Да и после ночного боя получили такой стресс! Но меня не послушали, а приказ есть приказ – мы двинулись в лес. Только вошли – у нас один «300-й» (раненый. – Ред. ), потом – другой. Вот как получается из-за нашего менталитета русского! Прапорщик, который подошёл и увидел там раненых девушку и парня, никак не думал, что девушка по натуре своей женской может стрелять. Автоматная очередь прапорщику коленку пробила… Потом то же самое со стариком, который тоже вроде не может стрелять. А он может. Естественно, наши их гранатами закидали, а я дал команду отходить.
Когда я своих вывел, прошу вертолётчиков: «Поработайте по лесу». Но артиллерия так и не стреляла. А десантники никого в доме лесника не нашли, загрузились в вертолёты и улетели с победой.
Когда начало светать, на поле перед селом мы начали собирать заложников, которые шли вместе с боевиками и несли их раненых. А как их там отличить: заложник он или нет? Тем, кто был в милицейской форме, задали пару вопросов. Вроде свои… Костёр развели, чаем поим. Среди них много врачей было из Кизлярской больницы, которую Радуев захватил. Врачам, можно сказать, больше всех повезло. Они, когда боевики пошли на прорыв, белые халаты надели. Солдаты сразу сообразили. Милиционеры были в своей форме. Но тут опять проявил себя русский менталитет. Видим среди заложников девушку лет девятнадцати, забитую такую. Сразу ей чай горячий, сухари, тушёнку. А она тушёнку не ест. Подходят ребята фээсбэшники: «Можно с девушкой переговорить?» – «Да, конечно». А они её под белые рученьки и с собой забирают. Потом кассету с записью захвата Кизляра смотрим, а она – среди боевиков!
Ещё вспоминаю, как кто-то из высокого начальства объяснял, почему убитые боевики были босыми. Вроде для того, чтобы подкрасться к нам было удобнее. На самом деле всё значительно проще. Один из бойцов новосибирского ОМОНа показывает на убитого и говорит: «Ой, мои ботинки, можно снять?» И куртки с убитых бандитов тоже сняли. Я не считаю это мародёрством, если учесть, во что были обуты омоновцы.
Мы насобирали перед своей позицией восемьдесят три трупа, ещё тридцать два до кромки леса за нами, не считая тех, кто в лесу уже умер. Пленных мы взяли двадцать человек.
У командования такая эйфория была, когда они на месте боя прилетели!.. Я думал, меня на руках носить собираются. Картина хорошая: трупы, горы оружия. Всё это нормально по военным меркам. Первым ко мне подошёл генерал Анатолий Квашнин, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа. Мы с ним давно знакомы. В начале войны он лично инструктировал первые группы, я был командиром одной из них. Когда мы с ним позже встречались, первой у него всегда была одна и та же фраза: «Ты опять здесь?» Он и на этот раз так со мной поздоровался.
Но наши мытарства на этом не закончились. Я понимал, что в течение дня или ночи бандиты, по законам ислама, должны прийти за телами. Будет бой, не будет боя – неизвестно, но за телами они обязательно придут. Но когда эйфория победная закончилась, все расселись по вертолётам и улетели. Десантники тоже садятся на технику и уходят, мотострелки сворачиваются и уходят. И остаюсь я один со своими, кто ещё цел остался, ведь наших легкораненных тоже отправили. Полковник Стыцина, с которым у меня была связь, погиб в этом бою. Спрашиваю командование: «Что мне делать? Команду вперёд вы мне дали, а команду назад?.. Когда у меня срок выполнения задания заканчивается?» А мне в ответ: «Занимай оборону, только в обратную сторону». Я говорю: « Вы что, одурели? У меня народ с ног валится, опять мороз начинается!» А мне: «Это приказ, твои люди обстрелянные». Я в ответ: «Да уж, очень хорошо обстрелянные, всю ночь обстреливали».
Делать нечего, занимаем оборону фронтом к реке. Сначала я несколько человек вперёд выдвинул, но, учитывая их состояние, потом назад вернул – если заснут, никакими пинками не поднимешь. Ночь весёлая была, особенно для офицеров. Ведь они понимают, что если они заснут, то всё, конец. Двое сидят у костра, остальные ходят вдоль линии туда-сюда, будят бойцов: «Не спать!» Сам уже почти вырубаешься. Я прохожу и вижу, что один боец спит. Я пинаю его в сердцах: «Не спи, сволочь, всех погубишь!» А бойцы вокруг хихикают. Это оказался убитый «дух», их ведь ещё не вывезли. Бойцы потом мне ещё долго этот случай вспоминали…
Утром подъехала дагестанская милиция. Они всеми способами хотели нас задержать. Говорят: «Вы уйдёте сейчас, духи придут, а мы ничего сделать не сможем». Я им в ответ: «Нет, брат, извини, это уже твоя война». И как только мы начали взлетать, сразу увидели, как «духи» выходят из леса. Но боя у них с дагестанскими милиционерами не было. Зато потом весь список моего отряда, кто в этом бою участвовал, оказался у дагестанской милиции. Мы как свидетели проходили по уголовному делу.
Никого из наших тогда наградами и вниманием не обделили. Офицерам и прапорщикам именное оружие вручили, хотя оно только офицерам положено. Пятерым из нашего отряда звание Героя России присвоили, бойцам ордена и медали дали. Мне звание подполковника досрочно присвоили, звезду Героя дали и именной пистолет. В этом плане начальство грехи замаливало хорошо. Это я сейчас понимаю, что они нам просто-напросто закрывали рот.
Я-то с чистой совестью ношу эту звезду. И звание своё, и всё остальное тоже я заслужил не только этой операцией, но и всей своей службой… Моё убеждение таково: геройство одного – промах кого-то другого, который должен был сделать всё нормально. Одно плохо – боевики всё-таки прорвались. Потом мы с товарищами этот бой анализировали и пришли к выводу, что можно было не допустить прорыва. И нужна была самая малость – усилить нас бронёй.
По всем военным законам потерь у меня должно было быть намного больше. Но сказалась подготовка и то, что народ был обстрелянный. И важную роль, как оказалось, сыграло то, что окопы выкопали. Солдаты потом благодарили, что мы их заставляли окопы копать, ведь для спецназа – это почти как очередной подвиг совершить.
Я часто вспоминаю байку, которая ходит между теми, кто участвовал в осаде Первомайского. К тому времени, когда в ночь с 17 на 18 января начался прорыв боевиков, всей операцией командовал Михаил Барсуков, директор ФСБ. Ночью ему докладывают: «Боевики прорываются!» А он поддатым был, командует: «Ко мне их!» А ему ехидно отвечают: «Извините, товарищ генерал, они пока ещё только прорываются».
Сергей Галицкий
СТАНЬ УЧАСТНИКОМ
НАРОДНОГО ФИНАНСИРОВАНИЯ
ПРОДОЛЖЕНИЯ КНИГИ «ИЗ СМЕРТИ В ЖИЗНЬ…»!
(Перевод любой суммы на карту Visa Сбербанка №4276550036471806)
Более подробно, о чём именно рассказывается в 4-й томе книги «Из смерти в жизнь…», а также о других способах перевода денег, можно прочитать в блоге Сергея Галицкого: http://сайт.
С этим человеком я познакомился летом 1995 года на взлетной полосе Моздокского аэродрома. Он, тогда майор, начальник разведки одной из бригад ВДВ, остановивших свое наступление после начала «мирных переговоров» с Имаевым и Масхадовым где-то в районе Ведено и Бамута, попросился в генеральский вертолет долететь до Грозного. Он возвращался в Чечню после краткосрочного отпуска в третий раз, я тоже начинал свою третью чеченскую командировку. Оглядываясь на соседей МВДшников, он кричал сквозь шум винтов: «Грозный опять придется брать, менты его упустили! Там «духи» себя как дома чувствуют, а мы в горах брошенные сидим!»
Его бригада штурмовала Шатой и Ведено, несла потери не от своих, а реальные – боевые. В мае-июне 1995 боевики задыхались в тисках федеральных войск и бросали в отчаянные атаки своих лучших людей. После Буденновска федеральные войска получили приказ прекратить наступление и не открывать огня даже в целях обороны. Русские солдаты, поставленные в положение мальчиков для битья, не знали, что им делать дальше и торопились покинуть республику. Мой знакомый хотел воевать и был зол на политиков, которые не дали ему и его солдатам одержать окончательную победу.
А недавно мы встретились в Москве. На новеньком кителе с подполковничьими погонами блестел орден Мужества. Мой приятель уже не десантник. Десантником, по его словам, в наши дни быть не то чтобы не престижно, а просто неинтересно. Ведь эти некогда грозные войска, в которые попадал цвет человеческого материала армии, сейчас представляют из себя обыкновенную хорошую пехоту, которую и учат уже как пехоту, и используют вместо мотострелковых частей.
И после он продолжал воевать против чеченцев в составе одной из частей специального назначения, подчиняющихся ФСБ России. Мне не довелось увидеться с ним около Первомайского во время известных событий с захватом заложников, хотя оба мы там были. И только теперь я услышал его рассказ об этой операции.
Начало
Нас высадили из самолетов в Кизляре, когда боевики оттуда уже ушли и двигались по направлению к Чечне на автобусах. Мы толком не знали, какую задачу нам придется выполнять, с каким противником иметь дело. Активность федеральных командиров в Кизляре была минимальной, всем заправляли бестолково суетящиеся дагестанцы. Сначала нам говорили, что надо догонять автобусы с боевиками и заложниками, а потом выяснилось, что московская и краснодарская «Альфа» уже у них на хвосте, и мы все равно не успеем даже к развязке (мы и не думали, что развязка так затянется).
Мы этому даже обрадовались. Наше подразделение имеет громкое имя и славную историю, но большинство старых кадровых сотрудников уже давно в отставке, заняв на гражданке престижные и высокооплачиваемые места. Большинство из нас, сегодняшних сотрудников подразделения, совсем недавно были офицерами различных родов войск, а несколько человек пришли с гражданки после окончания высших учебных заведений. Мы все умеем хорошо стрелять и драться. Большинство, как и я сам, уже имели дело с «нохчами» и знали, на что те способны. Но освобождать заложников и проводить мгновенные спецоперации по нейтрализации противника без большой крови и пальбы мы умеем только теоретически.
Наш командир – кадровый, он говорит, что настоящего «спеца» надо тренировать по меньшей мере год без перерывов и дерганий на задания. А нас дергают все время, то на обеспечение безопасности, то еще куда. Спору нет, практика у нас нарабатывается немалая, но на тренировки сил и времени совсем не остается. Да и какие занятия, когда в семье не хватает денег на еду и одежду. Нам задерживали выплаты в армии, задерживают и здесь. А я думал, что, перебравшись в Москву и сменив ведомство, сумею прилично обеспечить жену и детей.
Ну вот, сидим мы в Кизляре, едим сухпай и ждем, когда нас отправят обратно или еще куда, как начальству будет угодно. Вечером стало известно, что «Альфа» из-за дагестанских заслонов на дорогах добраться до автобусов с боевиками и заложниками не успела, и те добрались до Первомайского, где закрепились и ждут штурма.
Сидельцы
Следующим утром мы были уже у самого села. Командир отправился в штаб, получать задачи и налаживать взаимодействие, там он и пропал на весь день. Мы сидели в автобусах и ждали у моря погоды, время от времени к нам какие-то местные дагестанские начальники заходили и обнадеживали: мол, все в порядке, ребята, посидите и уедете, мы договоримся – крови не будет. Из федеральных начальников, что наших, что из министерства обороны, что из МВД, никого нет. Снабжение тоже не самое лучшее: нам еще хоть воду подвозили, а другим – нет, так и делили одну бочку на всех соседей.
На вторые сутки стояния сообразили мы, что без драки не обойтись, и, надо сказать, об этом нисколько не жалели. Настроение у нас было еще вполне боевое. Послали мы группу ребят полазить вокруг села. Так и другие спецподразделения поступали: сами, без всяких приказов свыше разведку вели. И получилось, что, по нашим данным, огневых точек у противника в четыре раза больше, чем по штабным. Село действительно очень сильно укреплено было, да и подкрепления к дудаевцам постоянно подходили. Мы их сами видели, только стрелять не могли – приказа не было, переговоры продолжались. Только на третьи сутки сидения нам и соседям были поставлены задачи по штурму села.
Поехали!
Операция с самого начала планировалась как общевойсковая, что для меня и многих наших ребят было привычнее, но не соответствовало характеру подразделения, а стало быть, и характеру нашего оснащения. Техники и артиллерии у нас никакой не было, а координация с приданной – только через штаб. Связь плохая, так как у каждого подразделения рации работают на собственных частотах. Вертолетчики в течение всего штурма действовали вообще сами по себе – кому они подчинялись, мы так и не поняли.
Мы пошли в село уже во втором эшелоне, когда первая атака захлебнулась на его окраинах. Местность для атаки очень паршивая: ровная степь, пересеченная только мелкими дренажными канавками, так что метров за 500 мы были видны противнику как на ладони. Спасала только работа вертолетчиков, которые долбили НУРСами по переднему краю противника и вынудили боевиков бежать вглубь села. Боевики у Радуева были не самые лучшие. Самых лучших мы перебили еще прошлой зимой и весной. В сражениях за Грозный, за Шатой и Ведено многие из них проявляли настоящий героизм, жертвовали своей жизнью, лишь бы унести с собой в могилу хотя бы одного русского солдата.
Те, что были в Первомайском, воевали, конечно, умело, но без энтузиазма, при серьезном давлении отходили на подготовленные позиции. Их основным козырем была прекрасно налаженная система огневых точек, наличие укрепленных ходов сообщения, которые пересекали все село. Все эти фортификационные работы они провели с помощью местных жителей и заложников в период так называемых «переговоров». Второй козырь бандитов – живой щит из заложников.
Первый пленный
Миновав окопы, в которых я заметил два обгорелых трупа, после непродолжительного боя мы заняли три дома на самой окраине села. Боевики работали небольшими группами, состоявшими, как правило, из снайпера и гранатометчика. Действия четырех-пяти таких групп координировали младшие командиры террористов. Одного из них мы засекли и уничтожили двумя гранатометными выстрелами и огнем из стрелкового оружия. Другой бандит спрятался в полуподвале одного из домов и угрожал, что уничтожит заложников, которые якобы там с ним находятся. Однако после оказания на него психологического давления боевик сдался. Оказалось, что никаких заложников с ним в подвале не было. Первый пленный был тут же отправлен под конвоем в тыл.
Отход
Мы удерживали дома на окраине села до 13.20, то есть почти три часа. Но наши соседи слева продвинулись вперед и попали под кинжальный огонь, в частности, по ним работало три тяжелых пулемета дудаевцев. Соседи потеряли уже двух человек убитыми и получили приказ отходить. За это время у нас был только один легко раненный. Оказавшись перед перспективой фланговых ударов, мы тоже покинули наши позиции и начали организованное отступление. Мы уходили по голому полю, а боевики обстреливали нас из всех имеющихся у них видов оружия, в том числе из минометов. От разрывов мин двое моих сослуживцев получили осколочные ранения конечностей. Прикрывавшая наш отход федеральная артиллерия стреляла очень неточно, снаряды часто падали в угрожающей близости от нас самих. И лишь атаковавшие наступающих к окраинам села радуевцев вертолеты дали нам возможность уйти без больших потерь.
После этой неудачной атаки наш отряд был переведен в резерв и больше не участвовал в боях за само село. Однако в ночь с 17 на 18 января нас подняли по тревоге и бросили на отражение атаки боевиков, подошедших на помощь блокированным в селе радуевцам. Их отряд численностью не менее 150 человек пытался пройти в Первомайское между селениями Советское и Теремное. Наш отряд и части Северо-Кавказского военного округа уничтожили почти половину боевиков в бою, длившемся не более 20 минут, группы уходивших в сторону Чечни дудаевцев уничтожались огнем с вертолетов. Как выяснилось позже, среди прорывавшихся на помощь блокированным в Первомайском боевикам было много чеченцев-акинцев, проживающих в окрестных дагестанских селениях.
Итоги
Всего в боях в Первомайском и вокруг него было убито не менее 300 чеченских боевиков, значительная часть которых была лучшими из оставшихся у Дудаева и его командиров людей. И хотя операцию федеральных войск нельзя назвать успешной, характеризовать ее как провальную тоже невозможно. Главным нашим минусом стала плохая координация действий разрозненных армейских частей и различных спецподразделений. Как положительный фактор, следует отметить достаточно бережное отношение нашего командования к личному составу, что привело к относительно небольшим потерям.
21 год назад произошло нападение чеченских боевиков на дагестанский город Кизляр - один из кровавых эпизодов Первой чеченской войны, дерзкий теракт, в ходе которого погибли мирные граждане и военнослужащие . 9 января 1996 года боевики под командованием Салмана Радуева и Хункар-Паши Исрапилова атаковали город Кизляр (Республика Дагестан) и, взяв заложников, 18 января возвратились на территорию Чечни. В результате нападения на Кизляр и боя в районе села Первомайское погибло около 70 человек, более ста получили ранения.
В сводках различных силовых структур приводились данные о численности отряда в 200, 400 и даже более 500, причем половину боевиков якобы "составляли профессиональные арабские наёмники".
Общее руководство операцией Д. Дудаев возложил на Х. Исрапилова и С. Радуева, причем Х. Исрапилов осуществлял военное руководство операцией, а С. Радуев – политическое: после захвата Кизляра он должен был вести переговоры с представителями российских властей и СМИ.
План нападения на Кизляр
В ночь с 6 на 7 января на лодках предполагалось осуществить переправу через реку Терек и сосредоточиться в лесном массиве в районе станицы Шелковская. Там пересесть на другие автомашины и к вечеру 8 января прибыть на административную границу между Чечней и Дагестаном в районе станицы Бороздиновской.
9 января в 2 часа ночи основные силы должны были пешим порядком выступить из Бороздиновской и через Каргалинский гидроузел прибыть в Кизляр. Отряд Атгириева на автомашинах с боеприпасами должен был прибыть в город окружным путем через блокпосты федеральных войск. Отряд должен был находиться на заранее спланированных позициях, а подразделение Атгириева подвезти боеприпасы к 4 часам утра 9 января.
Начало штурма Кизляра планировалось на 4 часа утра.
Подразделению Айдамира Абалаева была поставлена задача атаковать вертолетную базу, ликвидировать охрану, захватить вертолеты с боеприпасами, часть из них уничтожить, а остальные переправить в Чечню с помощью плененных летчиков или боевиков, которые, по их словам, умели управлять вертолетами.
"Наурский батальон" под командованием Мусы Чараева получил задание захватить войсковую часть №3693. Необходимо было подавить сопротивление охранявшего её батальона Внутренних войск МВД России и постараться захватить как можно больше военнослужащих в плен. Затем, захватив хранящиеся в войсковой части боеприпасы, вместе с пленными направиться в комендатуру, которую планировалось создать в здании больницы.
"Сводному отряду Северо-Восточного фронта ВФ ЧРИ" под командованием Сулеймана Радуева была поставлена задача захватить авиационный завод, расположенный недалеко от вертолетной базы, уничтожить находящееся там оборудование, затем, собирая из близлежащих домов заложников, направиться вместе с ними к больнице. По прибытии к зданию больницы это подразделение должно было выдвинуться к железнодорожному вокзалу и взять его под контроль.
Подразделение брата Исрапилова должно было быть в резерве. Группа управления во главе с С.Радуевым и Х.Исрапиловым должна была находиться в одном из помещений, расположенных недалеко от РОВД. После захвата здания РОВД планировалось организовать там штаб.
С момента начала операции было решено собрать жителей Кизляра в трех местах: вокруг здания администрации, дома культуры и здания больницы. При этом боевики должны были им объявить, что власть в городе переходит в руки военной администрации вооруженных сил ЧРИ и объявить комендантский час. После этого планировалось занять круговую оборону и подготовиться к возможному нападению со стороны федеральных войск России.
В первых числах января 1996 года план операции был письменно утвержден Джохаром Дудаевым.
По некоторым данным, еще 23 декабря 1995 года президент, премьер-министр и министр обороны РФ получили официальное донесение за подписью начальника Главного разведывательного управления Министерства обороны России генерала Ф.Ладыгина, где сообщалось о планах террористов нанести удар по г.Кизляру в Дагестане. Однако, судя по показаниям Салмана Радуева, именно в эти дни Джохар Дудаев впервые познакомил его с планом нападения на Кизляр.
Кроме того, по данным сайта Агентура.Ru, информация, полученная из неизвестного источника Д.Дудаевым, оказалась ложной – никаких восьми вертолетов с боеприпасами в Кизляре не ожидалось.
События в Кизляре
Выдвижение боевиков к Кизляру
Вечером 5 января 1996 года весь отряд боевиков на автобусах и автомашинах отбыл из Новогрозненского (Ойсхара) и мимо населенных пунктов Суворов-Юрт (Нойбёра) и Кади-Юрт доехал до реки Терек в районе села Азамат-Юрт. На двух лодках боевики за ночь переправлялись на противоположный берег и на другом автотранспорте добрались до станицы Шелковская. Часть отряда сосредоточилась в лесном массиве, расположенном недалеко от станиц Шелковская и Гребенская, другая часть была расселена в жилых домах этих населенных пунктов. В период с 6 по 8 января боевики на автомашине "УАЗ-452" неоднократно выезжали в Кизляр для разведки.
Примерно в 21–22.00 8 января отряд на автобусах и автомашинах выехал в направлении станицы Бороздиновская. Двигались в основном по трассе, иногда объезжая посты федеральных войск.
В станицу Бороздиновская боевики прибыли около 3.30 ночи, остановились в поле, недалеко от административной границы между Дагестаном и Чечней. Здесь Салман Радуев впервые сообщил боевикам о том, что объектом атаки будет город Кизляр.
9 января
Боевики совершили нападение на вертолетную базу, расположенную у города радом с Кизляром. Удержать аэродром боевики не смогли, хотя в результате боя им удалось уничтожить два вертолёта Ми-8, два бензовоза и разграбить склад неуправляемых реактивных снарядов (НУРС).
Отряд боевиков, атаковавший воинскую часть, был отбит. Нападавшие были отброшены от места дислокации батальона и отступили в город.
Как признавал позже Салман Радуев, результаты нападений на вертолетную базу и войсковую часть были не в пользу боевиков: они понесли большие потери убитыми и ранеными, но уничтожить атакуемые объекты не смогли. Полного контроля над городом достичь не удалось.
Вооруженные формирования ЧРИ отступили в город и заняли здание больницы, захватывая в заложники жителей ближайших домов и сгоняя их в больницу. Всего, по разным данным, в заложники было взято от 2000 до 3000 и более человек, среди которых было много женщин и детей. Здание больницы заминировали и предупредили, что в крайнем случае его подорвут вместе со всеми находящимися в нем людьми. Условия освобождения заложников С.Радуев выдвинул следующие: вывод федеральных войск из Чечни, признание выборов в Чеченской Республике в декабре 1995 года (в результате которых президентом Чечни в составе РФ был избран Доку Завгаев) недействительными.
Из здания больницы по спутниковому телефону Салман Радуев связался с крупнейшими информационными агентствами мира и передал информацию о захвате Кизляра. Также С.Радуев связался с Д.Дудаевым, который, узнав о тяжелых потерях, понесенных отрядом, приказал отпустить заложников и возвращаться на территорию Чечни.
10 января
В ходе переговоров с представителями властей Дагестана было достигнуто соглашение о том, что боевикам будет предоставлен транспорт, на котором они покинут Кизляр и через село Первомайское отправятся на территорию, контролируемую силами ЧРИ – в село Новогрозненское. Договоренность между председателем Госсовета Дагестана М.Магомедовым и С.Радуевым предполагала , что все заложники, кроме 10 представителей руководства республики, будут отпущены. Однако боевики нарушили этот пункт, захватив еще примерно 50 человек заложников, из числа находившихся в больнице .
С.Радуев пообещал отпустить всех заложников, как только колонна боевиков прибудет в Чечню. В дальнейшем возникли разночтения в интерпретации этого обещания. Дагестанские и федеральные власти полагали, что заложники будут освобождены сразу же после пересечения административной границы с Чечней. В этом случае оставалось еще много времени и пространства для того, чтобы предпринять боевую операцию против боевиков Радуева до того, как они достигнут Новогрозненского. Радуев же предполагал освободить заложников по прибытии в Новогрозненское.
10 января около 5.30 утра к зданию больницы прибыла колонна автотранспорта. Сопровождали колонну 10 представителей властей Дагестана во главе с первым заместителем министра внутренних дел этой республики В.Беевым. Среди них были министр по делам национальностей правительства Дагестана Магомедсалих Гусаев, министр финансов Дагестана Гамид Гамидов, заместитель Председателя Народного собрания Дагестана Абакар Алиев, депутат Народного собрания РД Имампаша Чергизбиев (чеченец по национальности), а также ряд других членов правительства, депутатов и представителей администрации Хасавюртовского района.
Колонна с боевиками и заложниками (по разным данным, от 60 до 160 человек) отъехала от больницы примерно в 7 часов утра 10 января 1996 года. Её движением руководил по рации первый заместитель министра внутренних дел Республики Дагестан В.Беев.
По версии журналистов газеты "Сегодня", федералы полагали, что по достижении села Первомайского заложники будут отпущены, а, по пересечении колонны автобусов моста через реку Аксай, начнется операция по ликвидации боевиков. От моста до ближайшего чеченского населенного пункта Азамат-Юрт около шести километров. Этот отрезок пути был очень удобен для атаки: справа жидкий лесок и незамерзающий Терек, а слева - покрытое сетью арыков поле. На чеченской территории колонну автобусов должны были атаковать с воздуха два штурмовика Су-25, остановив ее. После чего звено вертолетов Ми-24 должно было ракетами превратить автобусы в развалины. Разбегавшихся же в панике боевиков брать живыми или мертвыми предназначалось двум ротам 7-й дивизии ВДВ, которых намеревались десантировать по обе стороны шоссе.
Примерно в 11.00 колонна прибыла на блокпост федеральных сил около села Первомайского, и направились на территорию Чечни. В это время по рации было получено сообщение, что мост взорван. Колонна по распоряжению Беева остановилась, а сопровождавшая ее милицейская автомашина отправилась проверить эту информацию. Почти немедленно автомашина была обстреляна ракетами с вертолета. Колонна вернулась в село Первомайское, замыкавшее ее подразделение Турпала Атгириева вошло на блокпост и разоружило находящихся там бойцов Новосибирского ОМОНа. Жители Первомайского покинули село еще до прихода боевиков. Все захваченные нами заложники были распределены в жилых домах села Первомайского и охранялись боевиками. Само село было блокировано федеральными войсками.
Бои за Первомайское
11-14 января
С 11 по 14 января обе стороны активно готовились к боевым действиям. Боевики силами заложников укрепляли село. Заложников заставляли рыть окопы, часть из них, несмотря на холодные ночи, специально была оставлена в автобусах для того, чтобы предотвратить обстрелы позиций террористов.
Федеральные войска подтягивали артиллерию, дополнительные подразделения, проводили рекогносцировку. Под Первомайским была сосредоточена группировка войск общей численностью 2,5 тыс. человек, 32 орудия и миномета, 16 огнеметов, 10 гранатометов, 3 установки РСЗО "Град", 54 БМП, 22 БТР, 4 БРДМ, несколько танков и боевых вертолетов. У С.Радуева было от 200 до 300 боевиков, свыше 100 заложников, 82-мм минометы, вывезенные из Кизляра на грузовиках, а также большое количество пулеметов, гранатометов, огнеметов и иного оружия и боеприпасов.
К месту событий прибыли министр внутренних дел РФ Анатолий Куликов и директор ФСБ Михаил Барсуков. Переговоры зашли в тупик. Радуев постоянно менял свои требования. Настаивал, чтобы Григорий Явлинский, Борис Громов, Александр Лебедь и Егор Гайдар стали то посредниками в переговорах, то добровольными заложниками. Требовал, чтобы в переговорах участвовал премьер-министр Виктор Черномырдин.
13 января директор ФСБ Михаил Барсуков объявил следующий день, 14 января, последним сроком для освобождения заложников боевиками. Он обещал им безопасный проход в Чечню в случае освобождения всех заложников и сдачи оружия.
14 января переговоры возобновились и продолжались примерно до 15.00, после чего были приостановлены. Как говорится в официальном заявлении Центра общественных связей ФСБ России, в 16.30 боевики из стрелкового оружия и минометов начали обстрел подразделений федеральных войск, был обстрелян вертолет.
Структура блокирования села федеральными войсками представляла собой три кольца: два внутренних - в селе и около него - и одно внешнее, растянутое по большой территории. Усиленный мотострелковый батальон 136 ОМСБР в количестве 730 человек блокировал село с северо-востока, востока и юго-востока, а две тактические группы воздушно-десантной дивизии в количестве 80 человек блокировали село с запада и юго-запада. Тактическая группа 22 ОБР СпН с 876 ОР СпН 58 армии в количестве 59 человек блокировала село с северо-запада. Мотоманевренная группа погранотряда в количестве 80 человек блокировала село с севера, взаимодействуя с мотострелковой ротой.
По сообщению корреспондентов газеты "Сегодня", присутствовавших на месте событий, основные силы были развернуты со стороны Дагестана, тогда как западное направление, наиболее угрожаемое для прорыва, так как вело в Чечню, занимала бригада седьмой дивизии ВДВ, лишенная артиллерийского и авиационного прикрытия. Центральную позицию на западном направлении занимала вторая рота в количестве 37 человек. Материально-техническое обеспечение российских войск было неудовлетворительным.
15 января
Утром появилась информация, что боевики расстреляли пришедших к ним на переговоры дагестанских старейшин (по разным данным, от 2 до 7) и 6 милиционеров-заложников. Попытки возобновить переговоры успеха не имели и принято решение провести штурм села Первомайского с применением вертолетов, танков и БТРов, невзирая на возможные потери у заложников. Общее командование федеральных сил осуществлял Виктор Зорин, первый заместитель директора ФСБ Михаила Барсукова.
Утром 15 января после малоэффективной артиллерийской подготовки и авиационного удара девять штурмовых групп - отряд специального назначения "Витязь", специальные отряды быстрого реагирования (СОБР) и подразделения 22 отдельной бригады специального назначения ГРУ ГШ - пошли на штурм. Во втором эшелоне в полной готовности к штурму строений, в которых могли находиться заложники, шла группа антитеррористического центра "Альфа".
В принципе все эти подразделения не были предназначены для ведения общевойскового боя. Спецподразделения не были оснащены в достаточном количестве гранатометами, огнеметами и подствольниками - самыми эффективными из огневых средств при действиях в населенном пункте. Не было бронетехники, огнем которой они могли сами управлять.
К 13 часам бойцы "Витязя", преодолев канал, захватили первую линию обороны боевиков на окраине села и ворвались в юго-восточный квартал. Остальные, наткнувшись на яростное огневое сопротивление в районе моста и кладбища, вынуждены были остановиться. Через два часа, понеся небольшие потери, остановился и "Витязь". С наступлением сумерек всем подразделениям было приказано отойти на исходные позиции.
16 января
16 января штурм Первомайского повторился. Вновь был атака вдоль южной окраины села, боевики оказали ожесточенное сопротивление. Наибольшего успеха удалось достичь на правом фланге атакующих подразделений "Витязя". Подразделение вторично захватило юго-восточный квартал Первомайского, вышло к центральной улице и наткнулось на второй рубеж обороны боевиков: окопы полного профиля, отсечные позиции, умело оборудованные в домах огневые точки. Особую опасность представляли снайперы, выбивавшие из рядов атакующих в первую очередь командиров. На их счет относят до половины всех потерь в Первомайском.
Все попытки спецназовцев прорвать вторую линию обороны боевиков успеха не имели. Общие потери федеральных войск составили около 15 человек погибшими и ранеными. В 17.00 вновь был дан общий отбой. Отходя, личный состав штурмующих подразделений закреплялся на окраине села, в открытом поле. Ночь они вынуждены были проводить в ирригационных каналах или в неотапливаемых автобусах, горячую пищу начали давать только на третий день противостояния в Первомайском.
Затянувшаяся операция, приведшее к продолжительному нахождению федеральных войск в тяжелых погодных условиях, с каждым днем снижало боеспособность блокирующих село подразделений. Ночующие в зимнем поле, без нормального отдыха и обогрева, военнослужащие находились в явно невыгодном положении по отношению к боевикам Радуева.
17 января
В 23.30 разведчики сообщили о появлении в тылу, в районе села Советское, отряда боевиков, что было подтверждено прибывшим оттуда местным жителем. Боевики Шамиля Басаева атаковали внешнее кольцо федеральных войск. Для отведенных с позиций спецназовцев, измотанных недельным противостоянием, удар боевиков с тыла оказался неожиданным. В получасовом бою принявшие его дагестанские милиционеры и военнослужащие частей СКВО понесли серьезные потери. Удар вертолетов рассеял атакующих боевиков Басаева.
Спустя несколько часов на этом же участке пыталась вырваться из окружения ударная группа боевиков. Вслед за идущими в полный рост с огнеметами и гранатометами боевиками шли заложники и несли раненых чеченцев. На данном участке прорыв не удался, однако, как выяснилось позже, это был лишь отвлекающий удар.
Воспользовавшись разгоревшейся у села Советское перестрелкой, еще основная группа боевиков, в которую входили все участвовавшие в операции полевые командиры вместе с заложниками начала прорываться в сторону Чечни через блокпост к Тереку. В результате внезапной атаки боевиков погибли почти все оказавшиеся на пути отхода боевиков бойцы 22-й отдельной бригады специального назначения, включая начальника разведки 58-й армии СКВО полковника А.Стыцины. Основным силам боевиков, включая Радуева и Турпал-Али Атгериева, удалось вырваться из окружения и вернуться в Чечню, уведя с собой 15 заложников.
Захват парома "Авразия"
16 января в турецком порту Трабзон террористами во главе с М. Токджаном, воевавшим, по его утверждению, в батальоне Басаева, был захвачен паром "Авразия" с преимущественно российскими пассажирами на борту. Требованиями террористов были: снятие блокады села Первомайское и вывод федеральных войск с Северного Кавказа.
Освобождение оставшихся заложников
23 января 20 заложников из числа захваченных боевиками Радуева во время кизлярских событий, а также накануне - в районе села Герзель-Аул, - были освобождены в чеченском поселке Новогрозненском, в руках у боевиков оставались еще 12 новосибирских милиционеров.
Спустя месяц, 9 февраля 1996 года, Государственная Дума России приняла специальное постановление, согласно которому боевики Радуева были амнистированы. После этого Радуев освободил захваченных им новосибирских милиционеров. Задержанные в Первомайском боевики были отпущены на свободу (фактически обменены на пленных милиционеров), а тела погибших переданы для захоронения.
Потери
22 марта комитет Госдумы РФ по безопасности распространил данные о потерях среди военнослужащих и мирных граждан в ходе операции федеральных войск в Кизляре и Первомайском.
В справке, подписанной председателем комитета Виктором Илюхиным, сообщается, что 9 января во время прорыва боевиков в Кизляр погибло 34 человека, в том числе 7 сотрудников милиции и 2 военнослужащих. В селе Первомайское, куда боевики увели с собой 60 заложников, погибло 30 человек, в том числе 16 заложников и 14 сотрудников милиции. Обнаружено 38 тел боевиков, они выданы родственникам. Количество раненых и убитых боевиков, вынесенных при прорыве из оцепления, не установлено.
По другим данным, в ходе операции по освобождению заложников в г. Кизляре и с. Первомайское было уничтожено 153 боевика, убито 16 заложников, от рук террористов погибло 26 солдат и офицеров федеральных войск, ранено 93 человек, разрушено 250 домов, захвачено в плен 30 боевиков, освобождено 82 заложника.
Российские военные заявили, что в ходе операции в селе Первомайском были освобождены 82 заложника, а еще 13 погибли. Кроме того, было объявлено, что потери среди штурмующих составили 26 человек убитыми и 128 раненными. По другим данным, в Кизляре и Первомайском погибли не менее 78 военнослужащих и сотрудников милиции.
В Кизляре повреждено и разрушено более 800 домов и квартир, в Первомайском - 330 частных домовладений, также повреждено свыше 60 автомобилей и тракторов. Выведены из строя газопровод, водопровод, ЛЭП, разрушены здания мечети и медсанчасти.
Последствия
19 января Госсовет Дагестана издал указ об объявлении траура по жертвам терроризма в городе Кизляре, селениях Первомайское и Советское: 19, 20 и 21 января 1996 года объявлены днями траура в республике, на всей ее территории были приспущены государственные флаги, отменены развлекательные мероприятия и передачи.
Рейд Радуева на Кизляр сильно обострил отношения боевиков с жителями многонационального Дагестана, ухудшилось отношение местного населения к проживающим на территории республики чеченцам-акинцам.
После завершения Первой чеченской войны Салман Радуев, а также ряд полевых командиров, участвовавших в "кизлярском рейде", были удостоены высшей награды Ичкерии, ордена "Къоман Сий" ("Честь нации") и звания бригадных генералов. Салман Радуев стал командующим созданной им "Армии генерала Дудаева" (АГД), Хункар-Паша Исрапилов некоторое время возглавлял Антитеррористический центр ЧРИ, Турпал-Али Атгериев стал министром госбезопасности в правительстве Аслана Масхадова, а Айдамир Абалаев также в течение непродолжительного времени являлся министром внутренних дел республики.
В марте 2000-го года, в ходе начавшейся в Чечне "антитеророристической операции" Салман Радуев был захвачен сотрудниками российских спецслужб в селении Новогрозненский на юго-востоке республики. В октябре того же года был задержан и Турпал-Али Атгериев.
В декабре 2001-го года Радуев и Атгериев были приговорены Верховным судом Дагестана к пожизненному сроку заключения и 15-ти годам лишения свободы соответственно. В 2002-м году оба они умерли в колониях при невыясненных обстоятельствах.
Официально было объявлено о том, что Турпал-Али Атгериев, отбывавший свой тюремный срок в колонии под Екатеринбургом, скончался 8 августа 2002-го года "от лейкемии", а Салман Радуев умер 14 декабря того же года в пермской колонии "Белый лебедь" "от внутреннего кровоизлияния". Между тем, многие в Чечне считают, что Радуев и Атгериев были убиты.
Два других известных полевых командира: Хункар-Паша Исрапилов и Айдамир Абалаев погибли в ходе Второй Чеченской войны. Исрапилов был убит зимой 2000 г. при выходе боевиков из окруженного российскими войсками Грозного, а Айдамир Абалаев погиб в мае 2002 г. на юго-востоке Чечни.
К годовщине вывода федеральных войск из Чечни "Кавказский узел" подготовил подшивку "Первая чеченская: 20 лет с вывода войск ", в которой собраны статьи о поворотных моментах войны и биографии главных действующих лиц. Кроме того, в подшивке можно найти кадры военной видеохроники и послушать песни о войне, в том числе произведения чеченского барда Тимура Муцураева .
Примечания
- В.В. Устинов. Обвиняется терроризм. Протокол допроса С. Радуева.
- Кизляр-Первомайское - Агентура.Ru.
- Теракт в Кизляре (Дагестан) в январе 1996 года. Справка - РИА Новости, 09.01.2011 г.
- Александр Черницкий - "Как спасти заложника или двадцать пять знаменитых освобождений", ОЛМА-ПРЕСС, 2003 г.
- "У нас там не оказалось подводной лодки..." Составители: Борис Беленкин, Александр Черкасов, "Мемориал", Москва, 1996 г.
- Веб-сайт "Agentura.ru": "Кизляр-Первомайское".
- Г. Санин, И. Двинский, В. Акопов. Охота на "одиноких волков". - Газета "Сегодня" №07, 24.1.1996 г.
- Г.Санин, В.Акопов. Первомайское. Пять дней в январе - Газета "Сегодня" №05, 20.1.1996.
- "У нас там не оказалось подводной лодки...": Хроника задымления: Кизляр - Первомайское, 9-16 января 1996 г. / Сост. : Б.И.Беленкин, А.В.Черкасов; НИПЦ "Мемориал". - М., 1996. - 135 с.
- А. Савельев. Бандитский рейд. - "Русский Дом", 08.01.2011 г.
- Д.В. Краснопеев. Хронология первой чеченской. Сайт "Art of war".
- Умалт Чадаев. 11 лет назад боевики Салмана Радуева напали на дагестанский город Кизляр - Prague Watchdog.
